style="font-size:15px;"> Все, что происходило следом, напомнило Книжнику кровавое безумие. Нападавшие, ощетинившись оружием, посыпались на борт шлюпки, хотя казалось, там не осталось места даже для того, чтобы стоять. Для корсаров это не стало проблемой – они шли буквально по головам, по телам, коля и рубя всех, кто пытался сопротивляться. Суденышко зашаталось, грозя опрокинуться, просело под новой массой. Поднялся крик, кто-то прыгал за борт – и поверхность воды, под которой кружили жадные морские твари, вскипела от крови.
– Вот черт… – растерянно пробормотал Книжник. – Что же это делается, а?
Он видел много крови, страх и смерть шли за ним буквально по пятам. Но невозможно привыкнуть к детскому крику и женскому плачу. Если бы он мог что-то сделать, если бы мог… Если бы он хотя бы был таким же сильным, ловким, безжалостным, как Зигфрид, – этим подлецам не поздоровилось бы. Но он – всего лишь кремлевский семинарист, лишь недавно выбравшийся за стены родной крепости, и оружие в его руках держится куда хуже, чем книга или стило, коим выводят на бересте умные тексты.
А корсары уже затаскивали на палубу уцелевших, волокли их куда-то в сторону средней надстройки. Еще немного – и шлюпка обезлюдела. Теперь захватчики перекидывали на борт своего судна добычу – тюки, мешки и ящики. Но, судя по всему, главной добычей стали пленники.
Рискуя попасться на глаза обезьяноподобным тварям, лихо проносившимся над палубой по натянутым снастям, он пробрался еще ближе к носу, к маленькой площадке, куда сгоняли пленников. Он все еще не мог понять, как с ними собираются поступить, ведь клетки для пленников находились ближе к корме.
– Эй, внизу! Глуши машину! – донесся резкий голос Балабола. – Нечего зря горючку палить! Добыча того не стоит!
Не прошло и десятка секунд, как вибрация палубы ушла и из трубы перестал валить едкий дым. Видать, Балабол годился не только для того, чтобы сотрясать воздух, он выполнял здесь какие-то командные функции. Может, старшим помощником при Кэпе был – если здесь признавалась традиционная флотская субординация.
А пленных уже сортировали – быстро и ловко, будто и не люди это, а какое-то зверье, предназначенное на убой. Большую часть согнали в центр круга из вооруженных людей, поставили на колени. Всего их было около трех-четырех десятков. Из центра быстро выхватили нескольких наиболее немощных стариков. Не раздумывая подтащили их, почти не сопротивлявшихся, к борту – и без лишних разговоров швырнули в ледяную воду. В кругу поднялся крик и вой. Какой-то тощий тщедушный мужчина бросился на вооруженных охранников и получил короткий удар багром в грудь, отчего тут же рухнул, как срубленная жердь. Убийца тем же багром зацепил тело и потащил к борту, оставляя за собой широкую кровавую полосу. Столкнул тело и вернулся на место в оцеплении, брезгливо стряхивая кровь с острия багра. После этого пленники сникли и обреченно притихли.
А на мостике над ними
