не гипертрофированная мощь профессионального культуриста, а природная красота сильного, крепкого и в тоже время невероятно гармоничного мужского тела.
На следующее утро Володя, по своей ловеласовской привычке, принялся заигрывать с горничной, которая готовила соседний номер к предстоящему въезду новых постояльцев. А та, воспользовавшись таким случаем, попросила заморского любезника помочь ей передвинуть шкаф в подсобном помещении. Я имел неосторожность как раз проходить мимо и каховчанин тут же ухватил меня рубаху:
– Василий! Не в службу, а в дружбу, помоги нам передвинуть шкафчик в вещевой кладовке!
Но на поверку шкафчик оказался огромным трёхстворчатым шифоньером, который был доверху набит всё ещё влажным постельным бельем. И как мы ни пыхтели, ни кряхтели, но даже втроём сдвинуть эту громадину с места так и не изловчились.
– Нужно разгружать шкаф, – высказал я моё компетентное суждение. – Вот тогда, хоть и с трудом, но мы всё-таки его передвинем.
– Ещё чего! – проворчал Володя, виновато косясь на улыбающуюся горничную, которая вполне годилась ему в тёти. – Ведь шкафчик-то нужно лишь передвинуть в угол, всего на какой-то вшивый метр. Лучше сбегай в наш номер и позови на подмогу Степана.
Когда же я вернулся с тернопольцем, то в кладовке почему-то уже никого не было. Мне ничего не оставалось, как объяснить Степану поставленную задачу и отправиться на поиски хозяйки и её навязчивого каховского воздыхателя. Они оказались в том же всё ещё незанятом номере и их отношения, как мне почудилось, переходили в стадию непринуждённого взаимного сближения. Об этом наглядно свидетельствовала рука Володи, беспечно лежащая на крутом бедре миловидной горничной.
– Володя, угомонись! Не нарушай законы причинно-следственных связей! – бесцеремонно прервал я процесс наведения мостов дружбы между народами. – Сначала услуга, затем благодарность! Если Степан сейчас уйдёт, то тебе придется срочно нанимать бригаду местных лиссабонских докеров!
Володя что-то глухо вякнул и смиренно поплелся за мной, как узник совести на бессрочную сибирскую каторгу. Однако Степана у входа в подсобное помещение мы, к сожалению, так и не обнаружили.
– Ну, вот! Смылся! – раздосадовано забрюзжал каховчанин и без всякой надежды заглянул в открытую дверь кладовки.
Неожиданно лицо моего друга вытянулось, а очи выпучились, рискуя выпасть из широко растворенных глазниц. Я отодвинул моего впечатлительного компаньона в сторону, опасливо заглянул в подсобку и очень осторожно вошёл. Не узрев ничего ужасающего, я попытался потихоньку заглянуть в шкаф. И только тут уразумел, что шифоньер уже стоит в углу, как того и желала наша приветливая и покладистая горничная.
– И как он только умудрился это сделать? – услышал я за спиной сдавленный голос Володи. – Если он просто затолкал его в угол, то на полу должны были остаться царапины. А их нет! Видно, действительно, сила есть
