он улыбается и встаёт ближе.
Я не шевелюсь.
– Ты очень круто играешь, – уже тише говорит парень. – Тебя ведь Петра зовут?
– Да.
Светофор загорается зелёным, и я выскальзываю из-под зонта и начинаю переходить улицу, но Уилл меня догоняет и снова прячет от дождя. Я не хочу с ним сближаться. Ни с кем. Особенно с ним.
– А я Уилл. Ты всегда такая неразговорчивая? – он перешагивает лужу.
Я резко сворачиваю налево и на пару секунд оказываюсь без защиты.
– Да. А ты всегда такой навязчивый?
– Просто хочу познакомиться, – пожимает плечами.
– А я не хочу, – прикрываю глаза и прячу руки в карманах. – Ты до самого дома собрался за мной идти?
Рейген фыркает, кажется, обиделся. А мне плевать. Я просто хочу умереть…
– Да, если нужно, – он делает голос бодрым, но я вижу, что он всё ещё обижается.
Ненавижу причинять боль людям. И людей я тоже ненавижу.
– Нам не по пути, – я останавливаюсь у ближайшей остановки и оборачиваюсь, замечая нужную маршрутку. Голосую. – Моя.
Я не смотрю на парня. Машина тормозит и обливает низ моих джинс водой. Туфли промокают насквозь, но я всего лишь поджимаю губы и жду, пока дверь откроется. А потом оборачиваюсь к Уиллу и замираю. Он не улыбается. Он просто смотрит на меня, словно вдруг понял всю мою боль и одиночество, всё моя проклятие, понял с одного только взгляда.
– У тебя талант, – говорю я. Уилл вскидывает бровь. – Я про рояль.
Дверь открывается, и я забираюсь в транспорт, оставляя Уилла Рейгена в одиночестве на остановке. Он смотрит на меня так, будто всё понимает.
Я оплачиваю проезд и сажусь на свободное место, стряхиваю с волос воду. Одиночество…
Наверное, самое ужасное слово в мире.
Robert Haigh – Untitled
Я курю только крепкие Мальборо. Они заползают мне в лёгкие и сжигают их, оставляют прожжённую дыру в моей душе. Они такие же горькие, как и моя жизнь.
Стоя на балконе и держа свою очередную жертву между указательным и средним пальцами правой руки, я смотрю, как последние капли её души вылетают из моего рта и в немом крике растворяются во влажном воздухе. Редкие капли дождя попадают мне на лицо, сбиваемые с траектории ветром, – я не обращаю на это внимания. Ветер забивается под футболку, и я вздрагиваю из-за мурашек. Всё-таки на улице не лето.
Облака заволокли небеса, солнца теперь не видно совсем. Нужно не забыть положить зонтик в сумку.
У меня столько времени, что я вечно забываю всякие мелочи. День. Ночь. Всё сливается, всё превращается в сплошные сутки.
Я ведь не сплю. Никогда.
И от этого моя жизнь кажется в два раза длиннее.
Я наблюдаю за людьми, которые копошатся внизу, словно муравьи, чей муравейник растормошили палкой. Их почти не видно – зонтики скрывают всё. Большие, маленькие, чёрные, с рисунком, разноцветные, прозрачные – все они говорят об их хозяевах.
Все
