Я, конечно, рада за них и всё такое, но чтобы я ещё раз попала в такую дурацкую ситуацию!
Максимус младше меня на два года. Ему почти шестнадцать. Хотя с его растрёпанными светлыми волосами, не по-детски серьёзными карими глазами, как у отца, высоким ростом и широкими плечами он выглядит куда старше. Он выше меня почти на голову – я самая маленькая в семье, и это меня порой пугает. Неприятно быть незаметной и совсем ещё мелкой, хотя мне, между прочим, скоро уже восемнадцать!
Я люблю Макса по-своему, не так, как отца или сестру. Или маму. Он для меня всегда останется моим младшим братиком, которого мне нужно будет защищать и оберегать. Даже если мы с ним совсем перестанем общаться.
Я никогда не спала с парнем. Да, конечно, я знаю, как это всё происходит и при каких обстоятельствах, один раз я даже разговаривала об этом с мамой. У меня тогда появился мой первый мальчик. Мы жили тогда в Сан-Диего, мне было четырнадцать, и его звали Джулиан Кроун. Он был милым блондином с вечно растрёпанными волосами, которые никогда его не слушались. А ещё он носил всегда кепки с прямым козырьком. Он учился в параллельном классе моей первой школы, тогда у нас был «Весенний бал», и он меня туда пригласил. Джулиан поцеловал меня во время медленного танца. Мне кажется, я до сих пор помню вкус этого первого поцелуя, помню его прикосновения и жар его пальцев.
Мы встречались с ним больше трёх месяцев. Он классно целовался. Я помню это лучше всех – поцелуи. Это мне казалось таким запретным и прекрасным, что я сходила с ума от его губ.
А потом умерла мама, и мы всей семьёй переехали в Лос-Анджелес.
Иногда мне кажется, что меня наказал Бог за эти «запретные» поцелуи. В такие моменты я ненавижу себя и Джулиана. Я ненавижу весь мир.
Следующие три года я прожила в какой-то депрессии, и мне было не до отношений. Никто и не предлагал. Никто мне и не нравился.
Я закрываю глаза и трясу головой, надеясь, что навязчивые стоны оставят мою голову в покое, чувствую, как по виску к подбородку стекает капля пота: ещё больше хочется под холодный душ. Я сильнее сжимаю руками «Пандемониум» и плетусь в сторону своей комнаты. Я захожу внутрь и открываю шкаф, начиная вглядываться в груду своей одежды, половину из которой я даже не ношу. Достаю из глубины сарафан и прикрываю дверцу.
Стоны за стенкой не прекращаются, и мне кажется, что их кровать начинает биться о стену. Они в этом доме тонкие, поэтому всё прекрасно слышно. Я даже иногда по ночам могу разобрать слова моей сестры, когда она болтает по телефону. Почему-то становится смешно, и я, убивая в себе эту улыбку, спешу в сторону ванной. В руках всё ещё обитает «Пандемониум» и лёгкий сарафан цвета бирюзы.
Кладу книгу на стиральную машину и включаю воду, которая сразу заглушает возню в комнате Макса.
Несколько холодных капель попадает мне на руку, пока я снимаю с себя потную одежду и бросаю её в корзину для грязного белья. Накрываю «Пандемониум» полотенцем, чтобы на него не попали случайные брызги, стягиваю купальник и становлюсь
