остаток ноги до самого бедра. Пациент умер от потери крови в возрасте семидесяти пяти лет.
Его Величество король Вильгельм Четвёртый, бывший герцог Кларенский, под конец жизни весил около двухсот тридцати фунтов. Его печень увеличилась. И без того грузное туловище раздулось до таких объёмов, что невозможно было застегнуть пуговицы его камзола. Кожа и белки глаз стали желтее, чем когда-то были его волосы. Ежедневно его рвало желчью.
Генри Фиппс, первый граф Мулгрейв, выпускник Этонского колледжа, личный друг Вильяма Питта Младшего, умер 7 апреля 1831 года, после того как его укусила одна из его же охотничьих собак. Его челюсти застыли, и изо рта потекла белая пена. Глаза оставались широко раскрытыми, хотя зрачки закатились. Увидев своего господина в таком плачевном состоянии, беременная служанка упала в обморок и потерпела выкидыш.
Лорд Линдон Хелмсли, барон Хангертон, бывший оксфордский профессор и друг покойного короля Вильгельма Четвёртого, умер в 1831 году в возрасте сорока лет. Всё началось с того, что по его телу пошли странные синяки. Твёрдые комки набухли на шее и под подбородком. Из носа и ушей потекла кровь. Дёсны тоже начали кровоточить. По мнению семейного врача, причиной смерти лорда Хангертона послужило заражение крови, хотя сам покойный барон считал, что его отравили враги за его республиканские взгляды.
Том нарочно писал на английском вместо латыни, потому что не собирался издавать «Англию на смертном одре». Это был не медицинский учебник, а всего лишь дневник злорадства. Он глумился из глубины своей норы не столько над пациентами, чьи страдания он описывал, сколько над бывшими коллегами.
Часть вторая
МЕТЕЛЬ
(Бермондси, январь 1839)
1
Жители Бермондси долго не могли забыть метель в январе 1839 года, когда за одну ночь намело почти метр снега. Грязная трущоба превратилась в блистательную пустыню. Местные лавки и трактиры пришлось закрыть на несколько дней.
«Золотой якорь» пустовал. Том прекрасно понимал, что терял деньги, но с другой стороны наслаждался одиночеством. Он только что допил свою привычную дозу настойки и устроился в кресле перед камином с огромным медицинским справочником на коленях. Он даже не читал, а просто переворачивал страницы. Его радовала сама роскошь растянуться у огня с книгой.
– Почаще бы время останавливалось, – говорил он Нерону, вольготно развалившемуся у его ног. – Мы узники бури. Это краткосрочное заключение мне не в тягость. В нашем распоряжении вся таверна. Не завидую тем бедолагам, которые топчутся друг по другу в рабочих домах.
Вдруг Нерон зарычал. Его поджарое тело напряглось. Шерсть на его спине встала дыбом.
Том вздрогнул и положил руку Нерону на голову. Это было чуть ли не первым его добровольным прикосновением к собаке. Пёс устремил взор серых глаз к окну и зарычал громче.
– Уймись, – приказал Том, сжимая
