себя полной дурой, – сказала она. – Как там дела?
– Нормально!
– Спину больно. Долго еще?
– Нет! – соврал Квентин – оставалось еще около фута.
Элис, компенсируя убывающую энергию солнца, расширила радиус. Квентин, не знавший толком, что она шепчет – заклинания или ругательства, – заметил, что за ними, прервав вечернюю прогулку, наблюдает седовласый профессор Бжезинский. Он специализировался по зельям, вечно ходил с пятнами на штанах и в прошлой жизни экзаменовал Квентина посредством развязывания узлов. Бжезинский держался очень прямо, носил толстые свитера и курил трубку в стиле электронщика 50-х годов.
Ну все, подумал Квентин, прощай колледж. Однако профессор всего лишь вынул трубку изо рта, сказал «продолжайте» и ушел назад к Дому.
Минут через десять Элис разрезала дверь до конца и тем же манером вернулась обратно. Разрез светился багровым огнем.
– Ты испачкался, – сказала она и стерла со лба Квентина сажу.
– Может, еще разок пройтись, для пущей уверенности? – Идей у него больше не было – будет плохо, если не сработает эта. Не ночевать же здесь, в самом деле, и в Дом побежденными тоже не хочется возвращаться.
– Света недостаточно. – Элис, похоже, совсем обессилела. – Под конец линза расширилась где-то до четверти мили. Если взять еще шире, она начинает рушиться по краям.
Четверть мили? Сильна подруга.
В животе у него урчало, небо наливалось густой синевой, обгоревшая дверь выглядела хуже, чем он полагал. Элис провела обратный разрез нечетко, канавка местами двоилась. Если они напортачили, она его точно убьет.
– Ну что, вышибать?
Элис задумчиво сморщилась.
– А вдруг за ней кто-то есть?
– Тогда сама говори, что делать.
– Не знаю… – Она потрогала канавку там, где та успела остыть. – Почти насквозь, кажется.
На двери имелся молоток в виде руки, держащей чугунный шар.
– Ладно, отойди.
Господи, только бы получилось. Квентин уперся в дверь ногой, испустил вопль, как восточный единоборец, и вложил всю свою тяжесть в удар молотком. Верхняя половинка двери рухнула, не оказав никакого сопротивления, а он по инерции плюхнулся на дорожку.
В теплом свете, льющемся из коттеджа, обрисовалась девушка с четвертого, кажется, курса. Держа в руке бокал с красным вином, она смотрела на Квентина без всяких эмоций. Элис, прислонившись к стене, заливалась беззвучным хохотом.
– Обед почти готов, – сообщила девушка. – Элиот сделал соус аматричьяна. Гванчиале[12] мы не достали, но, по-моему, и обычный бекон сойдет – как вы думаете?
В камине, несмотря на теплый вечер, трещал огонь.
– Шесть часов двадцать минут, – из кожаного клубного кресла сказал толстый парень с волнистыми волосами. – Почти норма.
– Назови
Бекон из свиной щековины.
