раздумья:
– Фи-ха-ле-то-ва-я.
Не фихалетовая, а фи-о-ле-то-ва-я. Повтори.
Весь напрягшись и покраснев от натуги, он выпаливает: Хи-фалетовая!
Лера падает с табуретки.
Они выходят гулять и уже издалека слышат рёв Толика, соседского мальчика.
– Что это ещё за вопли? – вслух думает Лера. И уже видит Принца, размахивающего пальцем перед носом рёвы и грозно спрашивающего:
– Это сто ее сё за вопли?!
Из всех её многочисленных питомцев он был, пожалуй, единственным, наделённым редким даром так понимать и чувствовать красоту. Он плохо ел, но если перед ним ставился новый изящный бокал, он в восхищении открывал рот, и уже можно было туда класть всё, что угодно. Увидев в газоне красивый цветок, он застывал:
– Няня, моти…
А если Лера показывала ему какую-то картину – пейзаж или натюрморт – радостно смеялся. И утешить его всегда можно было красивой вещью.
Принц был очень чутким. Однажды на Лериных глазах он в пух и прах разбил радионяню, приговаривая при этом:
– Горькая это работа!
Со всей очевидностью, это были слова Александры. Наверное, заспалась однажды несчастная Александра, не услышала сигналов радионяни и получила нагоняй от Полины по первое число. Всё поняв сердцем, кроха Принц отомстил, как ему казалось, источнику няниных слёз.
Этот ребёнок обладал редким обаянием. Удивительно, как к нему относились совершенно незнакомые люди. Если навстречу шёл пожилой мужчина, то обязательно гладил его по голове и заговаривал с ним. Если сам Принц с интересом за кем-то наблюдал, то этот человек обязательно подходил и давал ему конфету. Его из массы детей выделяли женщины разного возраста…
Однажды, под Новый год, Лера подошла с ним к ёлочному базарчику, где в центре стояла разукрашенная ёлка, и дети восхищённо глазели на неё. Принц тоже восхитился. Он застыл, открыв рот, и не мигая, смотрел на блестящего бегемотика у верхушки ёлки. И именно ему из множества детей кавказский человек снял с ёлки и подарил игрушку. «Видимо, это небесная компенсация Принцу за фактическое сиротство», – пришла к мысли Лера.
Она в общем-то заменяла ему и мать, и отца. Мать он видел очень мало и панически боялся. Отца любил, тосковал по нему, но тоже видел мало. Настоящим праздником была для него поездка к отцу. Но зато потом, по приезде домой, разыгрывались такие тяжёлые сцены, что Лера заболевала. Принц кричал, цеплялся руками за дверцы машины, его отрывали от них, он кидался на землю. К матери не шёл, и Галя, вторая няня, за руку подводила его к Лере. Лера подхватывала его на руки, давала какую-нибудь машинку, специально купленную ею заранее, и Принц утихал. Эти сцены повторялись каждый раз по его приезде. Полина от стыда вообще перестала выходить встречать сына, отправляя Леру, к которой Принц кидался.
– Няня, я не люблю маму, – часто говорил он Лере.
– Я не люблю тебя! – уже открыто кричал он Полине
