праву гордился. Жизнь была прекрасной.
Но наступил день, когда боги плюнули ему в лицо.
Как это часто бывает, беда разразилась внезапно.
В то утро, после занятий любовью с Симонеттой перед завтраком, он отправился прямо на работу, где провернул очень выгодное дельце. В час дня сказал своему секретарю (Симонетта настояла, чтобы секретарем был мужчина), что всю вторую половину дня будет на заседании.
Улыбаясь в предчувствии ждавших его удовольствий, Иво объехал строительные заграждения на улице Лунго Тевере, где в течение последних семнадцати лет строилось метро, пересек мост в Корсо-Франсиа и тридцать минут спустя въехал в гараж на виа Монтеминайо. Едва открыв дверь квартиры, Иво понял, что случилось нечто ужасное. Франческо, Карло и Лука, громко плача, жались к Донателле, и когда Иво направился к ней, то прочел на ее лице такую ненависть к себе, что подумал, не ошибся ли он дверью, попав в другую квартиру.
– Stronzo! – пронзительно закричала она ему.
Иво в смятении оглянулся.
– Carissima, дети, что случилось? В чем я виноват?
Донателла встала.
– Вот что случилось! – Она швырнула ему в лицо журнал «Oggi». – На, смотри!
Еще ничего не понимая, Иво нагнулся и поднял с пола журнал. С обложки на него смотрели он сам, Симонетта и их дочки. Внизу под фотографией стояла подпись. Padre di Famiglia, отец семейства.
Dio! Как же он мог забыть об этом! Несколько месяцев назад журнал заручился его согласием напечатать о нем статью, и он по глупости согласился. Но Иво и предположить тогда не мог, что его выделят столь особо. Он взглянул на свою рыдающую любовницу, на жавшихся к ней детей и сказал:
– Я могу все объяснить...
– Им уже все объяснили их школьные товарищи, – завизжала Донателла. – Дети прибежали домой в слезах, так как в школе их обозвали бастардами, прижитыми!
– Cara, я...
– Домовладелец и соседи смотрят на нас волками и шарахаются, как от прокаженных. Нам стыдно выходить на улицу. Мы должны немедленно уехать отсюда.
Иво потрясенно взглянул на нее.
– О чем ты говоришь?
– Я уезжаю из Рима и забираю с собой детей.
– Но это и мои дети, – поднял голос Иво. – Ты не смеешь этого делать!
– Попытаешься помешать – убью!
Это был какой-то кошмар. Он смотрел на своих троих сыновей и на любимую женщину, заливавшихся слезами, и думал: «За что я так наказан?»
Но Донателла вывела его из раздумий.
– Прежде чем я уеду, – заявила она, – я хотела бы получить миллион долларов. Наличными.
Это было настолько нелепо, что Иво рассмеялся.
– Миллион дол...
– Или миллион долларов, или я звоню твоей жене.
Это случилось шесть месяцев назад. Донателла не привела свою угрозу в исполнение
