держать бурдюк на вытянутой руке и направлять шипящую струю прямо в рот. Когда она попыталась это проделать, вино выплеснулось ей в лицо и струйкой побежало с подбородка; по ее просьбе он стал слизывать рубиновые капли с щек и упругой белой груди. Эта забава настолько увлекла их, что они позабыли о еде и занялись любовью, причем Изабелла осталась на скале, а Рамон стоял по колено в воде перед ней.
– Ты восхитителен, – прошептала она. – Меня ноги не держат. Тебе придется нести меня обратно к машине на руках.
Они так долго пробыли у заводи, что солнце уже коснулось горных вершин, превратив их снега в расплавленное золото, когда наконец увидели перед собой замок.
Он не был столь величественным и огромным, как Изабелла его себе представляла. Просто довольно мрачное темное здание, возвышавшееся на горном склоне над беспорядочно разбросанными черепичными крышами деревенских домов. Когда подошли поближе, Изабелла заметила, что часть парапета отвалилась и земля вокруг замка заброшена и заросла сорной травой.
– А кому он теперь принадлежит? – спросила она.
– Государству, – пожал плечами Рамон. – Несколько лет назад шли разговоры о том, чтобы превратить его в отель для туристов, но из этого ничего не вышло.
В замке был старик сторож, который помнил еще семью Рамона, и он провел их по комнатам первого этажа. Они были пусты; вся мебель была в свое время распродана, чтобы рассчитаться с семейными долгами; на канделябрах лежал густой слой пыли и паутины. Стены гостиной в пятнах от дождевой воды, проникавшей через прохудившуюся крышу.
– Так грустно видеть заброшенным и запущенным то, что когда-то было таким прекрасным, – прошептала Изабелла. – А тебе разве не грустно?
– Хочешь уйти?
– Да, сегодня мне не хочется грустить.
Когда они спускались по узенькой тропинке в деревню, краски заката на горных вершинах были столь великолепны, что к Изабелле вернулось ее прежнее приподнятое настроение.
Хозяин деревенской гостиницы сразу же узнал по имени своего знатного посетителя. Он велел двум дочерям сменить белье в передней комнате и отправил жену на кухню готовить на обед одно из коронных андалузских блюд: кокидо Мадрилено и кабелло де анжел, рагу из цыплят с маленькими пряными колбасками и лапшу, такую тонкую, что она вполне заслуживала свое название – «волосы ангела».
– В Испании херес – народный напиток, – объяснил Рамон, наполняя бокал. Здесь, в горах, было довольно прохладно, в кирпичном камине вовсю пылал огонь, и его отсвет падал ему на лицо; при таком освещении его черты казались еще прекраснее.
– У меня такое впечатление, что мы все время занимаемся одной из трех вещей, – Изабелла пристально разглядывала золотистое вино в своем бокале, – мы едим, пьем или… – Она пригубила вино.
– Ты жалуешься?
– Скорее, упиваюсь. – Лукаво взглянула
