но чаще всего сбегали от всех, чтобы остаться вдвоем. Что касается Рамона, то у него, похоже, вовсе не было друзей, или, во всяком случае, он никогда с ними не знакомил. А ее это совершенно не волновало.
По уик-эндам, когда ей удавалось отвертеться от официальных посольских мероприятий, они с Рамоном кидали свои спальные мешки и теннисные ракетки в багажник «мини-купера» и отправлялись за город. Возвращались, как правило, поздно ночью в воскресенье.
В начале августа решили изменить своим отшельничьим привычкам и взяли билеты на поезд в Шотландию. Они были приглашены Харриет Бошан в родовое поместье на открытие сезона тетеревиной охоты. Сам граф ревностно соблюдал правила этикета, согласно которым дамам не дозволялось стрелять в первый день сезона. Тем не менее им было разрешено подбирать убитых птиц или присоединиться к загонщикам. К тому же граф не слишком жаловал иностранцев, особенно тех из них, кто предпочитал двустволки со стволами, расположенными один над другим, а не параллельно, да к тому же стрелял из итальянских ружей, а не английских.
Так что во время первого гона он поставил Рамона на самый край линии стрелков. Внезапно сразу три выводка вылетели справа; они неслись как угорелые на скорости тридцать миль в час, причем так низко, что едва не задевали верхушки вереска. Изабелла заряжала Рамону ружья. Он уложил по четыре птицы из каждого выводка. Сначала подстрелил по две, когда они были перед ним. Затем, когда птицы пролетали над головой, Изабелла передала ему второе ружье. И вновь – по две птицы, но уже за линией стрелков. Всего двенадцать птиц двенадцатью выстрелами. Даже старший егерь удивленно покачал седой головой.
– Я не видел ничего подобного за последние тридцать три сезона, – мрачно сообщил он графу. – Бьет дичь, как Грей или Уолсингам, – наповал прямо в воздухе, так что она даже не трепыхается. – Сравнение с лучшими стрелками в истории Англии представляло собой высшую похвалу.
Граф незамедлительно пересмотрел свои правила, и при втором гоне Рамон занял один из лучших номеров в самом центре линии. А вечером, за длинным обеденным столом, он удостоился высочайшей чести беседовать с графом лично, причем его сиятельство по большей части адресовал свои реплики именно ему, через головы сидевших между ними епископа и баронета. Словом, начало уик-энда удалось на славу. Харриет устроила так, чтобы Рамона и Изабеллу поселили в соседних комнатах в самом дальнем конце огромного старого загородного дома.
– Отец страдает бессонницей, – объяснила она. – А ваши с Рамоном концерты звучат как «Болеро» Равеля в исполнении оркестра Берлинской филармонии.
– Ты просто маленькая бесстыжая потаскушка, – парировала Изабелла.
– Кстати, о потаскушках, солнышко. Ты уже сообщила Рамону свой маленький сюрприз? – медовым голосом осведомилась Харриет.
– Я жду подходящего момента. – Изабелла моментально приняла защитную стойку.
– Мой богатый опыт подсказывает, что для подобных новостей подходящих моментов не бывает.
На
