и Локки, прогуливаясь, вошли в одно из очередных помещений.
В большом зале стояло множество больших круглых и вытянутых столов, уставленных яствами и кубками с вином и питьем. Со стен смотрели милые лица муз и ужасающие оскалы воинов в пылу сражений из языческих мифологий.
– Хальв! Не знаю, заметил ты или нет – какое здесь множество красивых и привлекательных женщин!! – восхищаясь, сообщил Локки конунгу. Они сидели на одной из скамеек, расположенных по периметру.
– Не… – замотал головою Ирвинг.
– А куда, ты, смотришь?
– Все они – дуры!
– Да, нет! Зря ты так… дурнушек здесь нет, – Локки задумался, глядя на молодящуюся бабулю, которая беспрестанно преследовала, конунга повсюду. Вот и сейчас, она подслеповатым взглядом искала его в толпе. – Ну, если только, за редким исключением?!!
Барабаш перевел взгляд с крашеной старушки на пьяно-клюющего носом Хальва и заявил:
– А тебе, видно, всё равно, – он, не дожидаясь ответа, встал и вышел в соседнюю залу.
Дворец был переполнен. Кто-то сидел, вдоль стен, кто-то стоял, группами большими и не очень в своих выездных нарядах под сверкающее озарение огней. Несколько дам, собирались в небольшие кружки и о чем то переговаривались. Такие же кружки мужчин располагались поближе к столам.
Время от времени в образовавшихся кружках по интересам, кто-то вытягивал шею, выискивая кого то, и найдя, не извиняясь и не откланиваясь, перебирался к другому скоплению. Как правило, когда кто-то из новеньких, появлялся в уже сформированной компании, восторженные возгласы усиливались, перерастая в неугомонное щебетание и трескотню, но это было, как правило – в кружках дам.
Собравшихся же мужчины, всех без исключения, окружал ареал таинственности и даже неважно о чём они говорили – о вещах банальных или чрезвычайно остроумных. В общем потоке рациональных фраз, именно рациональных – ведь бал использовался ими ещё и как место для получения выгоды и продвижения по карьерной лестнице. Они в разговоре осыпали слушателя вихрем имён, показывая свою значимость, фактами событий, показывая свою осведомлённость – порою совсем не имеющей своей вещественности. Но, ведь, главное заинтересовать и не важно, что эти порхания слов были, в сущности, не более, чем еле уловимая тень – именно тень, ведь – главное соблюсти таинственность и чтобы диковинный образ рассказчика, так и остался не разгаданным.
Один из таких кружков, состоял из евреев. Их терпеливые, не пробиваемые лица приковывали внимание. Казалось, что они и в гневе будут хранить свою степенность. Лишь кое-кто из них, находясь в глубоком состоянии раздумий – покусывали, свои длинные реденькие бородёнки.
Локки искал Пульхерию – она, рано просыпалась и обязательно виделась с Феодосием, перед тем, как отправиться в монастырь.
Проходя мимо бородатеньких мужчин, «Пройдоха» поздоровался, перепутав «шалом» с «салам». Отчего, евреи, как то – очень даже резко встрепенулись,
