и ветровку, и собственное отражение в зеркале ей тоже понравилось.
– Глаза голубые. Не, у меня зеленые. Губы полные. Да нафиг тебе ее губы?
Тем временем Нина влезла в чужие джинсы и с трудом застегнула молнию. Она глянула на Клавдию: та была намного полнее.
– Да это не мои вещи, – поняла ее немой вопрос Клава, – это Жанки вещи. Мы вместе квартиру снимаем. Она не обидится. Ты закончила? Сейчас личиком твоим займемся.
Попрощавшись с неизвестным другом, Клава взяла с комода косметичку и указала Нине на стул. Поскольку говорить было особенно не о чем, Нина решила покончить с заданием матери.
– Ты в супермаркете работаешь?
– Да, – Клава заколола непослушную челку новоиспеченной подруги и вытащила тени, – а что?
– Мама спрашивает, нет ли у вас вакансий? Для меня, в смысле. Она-то уже на пенсии.
– Есть. Грузчики нам нужны, – сказала Клавдия и расхохоталась. – Шучу! У нас такая текучка, что постоянно новые люди приходят. Особенно кассиры часто меняются. У тебя какое образование?
– Школа.
– У нас пара девчонок после школы работают. Студентки подрабатывают тоже. Так что приходи. Консультантом можно устроиться, по рядам ходить, покупателям надоедать. Придешь?
– Приду, – стараясь не двигать головой, ответила Нина. Клавдия закончила красить ее веки голубыми тенями и протянула Нине помаду. Нина немного поколебалась, потому что слышала от матери соответствующее предостережение, но делать было нечего. С тенями и помадой лицо стало ярче и взрослее.
– Ну, вот, молодец, – поощрительно улыбнулась Клава, – ты теперь как кинозвезда. Даже не верится, что это ты стояла у подъезда час назад и несла чушь про сливочное масло.
2. Дисторшн
Из какого-то старого фильма о неформалах, снятого еще в советское время, Нина примерно знала, как должен выглядеть образцовый рок-бар. В рок-баре непременно должен быть полумрак и сизый дым столбом – от сигарет и специальных генераторов дыма. За стойками бара стоят и разговаривают о жизни длинноволосые парни в кожаных куртках, увешанные цепями и крестами, и примерно такие же девушки, и все они ужасно худые и со впалыми щеками. Время от времени все эти неформалы показывают друг другу «козу» и кричат в толпу: «Рок-н-ролл мертв!». На сцене рок-бара играет группа, а у микрофонной стойки сексуально изгибается умирающий от наркотиков певец.
Бар «Дисторшн», куда Клавдия привела Нину, оказался обычным рестораном. Все здесь было цивильно, без дыма и мрака, худых умирающих неформалов и их подруг. Будто рокеры прошлого собрали свои чемоданы и эмигрировали. Вместо рокеров за стойками сутулились коротко стриженные и немолодые мужчины с пивными животами, впрочем, без каких-либо цепей и «коз», а с мобильными телефонами и сальными улыбками. Гремела музыка, но никакой рок-группы не наблюдалось. Нина даже подумала, что Клавдия просто зашла сюда по дороге в настоящий рок-бар.
