этим красивым голосом, может вызывать только уважение и восхищение своей мудростью.
Мы перешептывались, спрашивая себя откуда появился этот человек и торопливо подсунули ему кресло, единственное в нашей комнате.
С таким же удовольствием мы предоставили бы ему и трон, но такового у нас, к сожалению, не было.
Достойно расположившись в кресле, закинув одну ногу на другую и слегка облокотившись, он стал расспрашивать, какие рассказы мы знаем и сам рассказал пару тех, которые мы не слышали.
Спор как то утих, и мы внимательно вслушивались в его слова, наше сознание прояснялось и многое стало понятным.
Нельзя сказать, что он поучал нас с высоты своего возраста и роста, но рядом с ним, мы чувствовали себя пигмеями.
Впоследствии, в его рассказах о жизни, проскользнули и некоторые подробности ее.
Так, например, мы стали догадываться, что среди его учителей были и такие, которые учили самого Наследника, что в юности он был знаком и дружил со многими писателями и поэтами, ставшими знаменитыми.
Что кушать курицу он привык с вилкой и ножом, хотя в его жизни, он не всегда мог это себе позволить.
Что арбуз великолепен с малосольными огурчиками и придумали это в придворном кругу.
Его курчавая в молодости голова всегда грозно сверкала, когда кто-то произносил при нем чушь, а брови взлетали, морща лоб, когда он восхищенно удивлялся.
Но никогда с его губ не сходила улыбка, насмешливая частенько, но иногда и одобрительная, если мы заслуживали ее.
Удивительно, но мы никогда не видели его в плохом настроении, но язвительная интонация фразы. которую он произносил, выдавала, иногда, его раздражение, хотя улыбка не сходила с его губ, только слегка кривила их.
Слушая его, мы начинали понимать, что мир не совсем такой, как мы его представляли, что слово, сказанное, сгоряча, не всегда верно отражает суть.
Частенько, он по-детски смеялся вместе с нами, рассказывая о кунштюках, которые выкидывала его судьба, и заставлял плакать наши глаза, когда рассказывал какую-нибудь смешную историю.
Иногда, он замирал, словно прислушиваясь к чему то, а затем, произносил какую-нибудь фразу своим глубоким замечательным баритоном, преображая слова и придавая им смысл, которого мы раньше не слышали.
Постепенно, мы перестали себе представлять мир без его существования и каждый раз, когда у нас возникали вопросы и сомнения, мы прибегали к нему и спрашивали его совета.
Нельзя сказать, что он подсказывал нам ответы. Слова его были весомы, но, скорее задавали вопросы, чем давали ответы. Но эти вопросы говорили о предмете гораздо больше, чем тысячи ответов и разъяснений.
Даже сейчас, когда его уже давно нет рядом со мной, я мысленно спрашиваю его, как нужно построить фразу, чтобы быть убедительным и какое слово лучше произнести, чтобы не резало слух.
Янтарик девятый
Заспорив
