знаете, из таких худеньких и беленьких девчушек… Перегибала малость с макияжем, и я всегда ругала ее за это. Но вы же знаете, каково приходится с этими девчонками. Ей было всего восемнадцать, в этом возрасте они всегда перегибают через край. А для первоклассного заведения, такого как «Маджестик», это не годится. Я всегда твердила ей об этом и заставляла не налегать на косметику.
– А публика ее любила? – спросил Мелчетт.
– O да. Только имейте в виду, что Руби не была остра на язык. Была несколько туповата и лучше ладила с пожилыми, чем с молодыми.
– А был ли у нее личный друг?
В обращенных к полковнику глазах девушки блеснуло полное понимание.
– Не было – в том смысле, как это интересует вас. Или, во всяком случае, я ничего не знала об этом. Все-таки, понимаете ли, она могла и не сказать мне.
На мгновение Мелчетт удивился: Джози не производила впечатления строгой моралистки. Но спросил он о другом:
– Расскажите мне о своей последней встрече с вашей кузиной.
– Это было вчера ночью. Они с Раймондом исполняли два обязательных танца: один в пол-одиннадцатого, другой в полночь. Они исполнили первый. Потом я заметила, что Руби танцует с одним из остановившихся в отеле молодых людей. Я играла в бридж с какой-то расположившейся в ложе компанией. Ложу и бальный зал разделяет стеклянная перегородка. Тогда я и видела ее в последний раз. Сразу после полуночи ко мне явился жутко возмущенный Раймонд; он спросил, где Руби; она не явилась в зал, а уже подоспело время начинать. Могу сказать, что я действительно рассердилась. Когда глупые девицы выкидывают такие фокусы, дирекция свирепеет и выставляет их на улицу! Мы с ним поднялись в ее комнату, однако Руби не было и у себя. Но я заметила, что она переоделась. Платье, в котором она танцевала, – розовое, воздушное, с пышной юбкой – лежало на кресле. Обычно она его не снимала, кроме тех случаев, когда вечером исполнялся особый танец, то есть по средам. Я не имела ни малейшего представления о том, куда она могла запропаститься. Мы попросили, чтобы оркестр сыграл еще один фокстрот, но Руби все не было, и поэтому я сказала Раймонду, что исполню с ним этот танец. Мы выбрали такой, что был полегче для моей лодыжки, и сократили его, однако нагрузка все равно оказалась непосильной для моей ноги, и сегодня с утра она опухла. Но Руби так и не показалась. Мы прождали ее до двух часов ночи. Я была в ярости на нее…
Голос ее чуть дрогнул, Мелчетт уловил в нем нотку неподдельного гнева и на какое-то мгновение удивился. Факты явно не оправдывали столь резкую реакцию. Ощутив, что нечто остается преднамеренно невысказанным, он проговорил:
– А сегодня утром, обнаружив, что Руби Кин не ночевала в своей постели и не вернулась домой, вы обратились в полицию?
Из короткого телефонного разговора со Слэком, находившимся в Дэнмуте, полковник знал, что дело обстояло не так. Однако он хотел услышать, что скажет сама Джозефина Тернер.
Та без малейших колебаний ответила:
