зажарить рыбу, но Джонатан показал, как скумбрию запекают в фольге со свежим укропом и приправой. Набравшись смелости, она вдруг подалась к нему и обвязала фартуком. Так порывисто, что черная прядь хлестнула Джонатана по щеке, разочаровав отсутствием всякого намека на аромат ванили. «Держись от меня подальше. Я предаю. Я убиваю. Иди домой, дурочка».
Однажды после обеда компаньоны сели на самолет, отправлявшийся из Плимута на остров Джерси, и в крошечном порту Сент-Хелиера устроили представление с тщательным осматриванием двадцатипятифутовой яхты, которая стояла на якоре в самом конце гавани. Их путешествие было такой же запланированной акцией, как появление в пивнушке у Снага. Джамбо вечером улетел обратно один.
Яхта, которую они облюбовали, называлась «Ариадна» и, согласно судовому журналу, две недели назад пришла из Роскоффа под управлением некоего француза по имени Лебрэ. Еще раньше она была в Биаррице. А до этого – в плавании.
Джонатан потратил два дня на то, чтобы привести ее в порядок, запастись провизией и составить карту следования. На третий он вышел в море, чтобы почувствовать ход и проверить, как яхта слушается руля, а заодно опробовал компас, закладывая галсы, ибо на море и на суше надеялся только на себя.
На четвертый день, едва забрезжило, Джонатан поднял паруса. Прогноз погоды был благоприятен, и часов пятнадцать он шел со скоростью четыре узла, подплывая к Фалмуту с юго-запада. Но к вечеру ветер посвежел, дойдя к полуночи до шести-семибалльной отметки, и стал поднимать огромные волны, которые швыряли «Ариадну» как щепку. Джонатан зарифовал паруса и, спасаясь от непогоды, повернул к Плимуту. Когда он миновал маяк в Эддистоуне, ветер вдруг резко сменился на западный и поутих, так что он опять взял курс на Фалмут, держась берега и короткими галсами лавируя против ветра.
К тому времени, когда добрался до места, Джонатан уже не спал две ночи, беспрерывно борясь с жестоким ветром. Грохочущий шторм оглушил его, и временами он переставал слышать вообще. Тогда ему казалось, что он умер. Встречные валы и маневры против ветра укатали Джонатана так, что он чувствовал себя камешком голышом во власти волн. Тело ныло и ломило. В голове была пустота, звеневшая одиночеством моря.
Однако за все время этого безумного плавания Джонатан ни разу не подумал ни о чем таком, что мог бы потом вспомнить. Ни о чем, кроме того что он должен выстоять и победить. Софи была права. У него было большое будущее.
– Где это вы мило отдыхали? – Мэрилин глядела на огонь в камине. Она сняла шерстяную кофту и осталась в блузке без рукавов, застегивающейся на спине.
– Так, прогулялся на север.
Опасения Джонатана подтвердились – все эти дни Мэрилин ждала его. На каминной полке стоял новый рисунок, очень похожий на первый.
Мэрилин принесла фрукты и поставила в вазу фрезии.
– О, спасибо. – Он старался всегда быть вежливым. – Очень мило с вашей стороны. Благодарю.
– Так я вам нравлюсь, Джек Линден?
Она завела руки за спину
