накрыт, и стал гонять жену, вооружившись тупым хлебным ножом. Каролина первой приехала по вызову. Вошла через черный ход. Женщина лежала на кухонном полу, муж, нависнув над ней, бил ее и тыкал ножом. «Стоять!» – крикнула Каролина. Мужик завопил и ринулся к ней. Еще дважды она отдала приказ не двигаться, но мужик все пер. Пятясь, она вышла во двор. Там мужик бросился на нее, и она выстрелила, когда он пересек рубеж «смертельной зоны», как называли это полицейские. Считалось, если преступник подходит ближе двадцати футов, жизнь полицейского в опасности, хотя пьяный с тупым хлебным ножом вряд ли представлял собой смертельную угрозу Всю ночь Каролина невидяще смотрела в стену, пытаясь вспомнить, осознанно или нет застрелила человека. В конце концов Дюпри убедил ее, что она поступила правильно, и удержал от рапорта на увольнение. Коллеги говорили нужные слова и были весьма участливы, но она чувствовала их сомнение. Хороший полицейский всегда сумеет разрядить ситуацию, грозящую бедой. Каролина же ее усугубила – запаниковала и убила пьяного, который даже не смог бы причинить ей вреда. Никто этого не говорил, но она знала, что все так думают.
Каролина запустила двигатель, решив, что узнает, куда ей нужно, когда приедет на место. И для начала свернула к «Лонгботаму», где работал Джоэл. Бар, занимавший первый этаж бывшей гостиницы горняков, превратился в этакий клуб. Его завсегдатаями были младшие партнеры юристов, заказывавшие здесь же сваренное пиво и смесь темного и светлого «Гиннеса», и студенты-пятикурсники, угощавшиеся коктейлями с мартини.
И еще копы. Молодые полицейские частенько захаживали в «Лонгботам», здесь-то Каролина и познакомилась с Джоэлом. Он стоял за стойкой, когда полтора года назад в компании сыщиков она заглянула сюда после наркорейда, изрядно снабдившего адреналином.
Немудрено, что такой мужик ей глянулся. На двенадцать лет моложе, рост шесть футов три дюйма, широкие покатые плечи и плоский живот пловца, короткие темные волосы и зеленые глаза с черной окантовкой по радужке. Теперь она все чаще сомневалась в его верности и пугалась этих глаз.
На первом свидании они говорили об отъезде из Спокана. Она ждала ответа из школы права, он – с рыболовного судна на Аляске. Тема отъезда возникала почти на всех ее прошлых свиданиях. Все либо вот-вот уезжали, либо извинялись, что еще не уехали. Каролина тешилась надеждой, что то же самое происходит и в других местах, отмеченных в дорожном атласе полужирным шрифтом, – Дейтоне, Демойне, Декатуре, Спрингфилде, Стоктоне и всех городах с приставкой «форт». Оттуда нельзя не уехать, ибо там нет романтической искры, которая, как верила молодежь, убережет от старости.
Так оно и тянулось. Все вокруг таскали тяжелые чемоданы, набитые оправданиями проволочки с отъездом. Отговорки Каролины были столь же неубедительны: «Уже хотела уехать, но встретила парня… Давно бы уехала, да вот мама хворает». Каролине стукнуло тридцать шесть. Почему же не уехала до того, как встретила Джоэла? Прежде чем заболела мать? Прежде чем застрелила дебошира? До Дюпри?
Каролина
