в горы. Эта охота была особенной для него. Он был заряжен на неё больше, чем обычно. Лелеан он ничего не сказал о своём видении, о том, что к нему приходил брат.
– Фэдэф, – сказал он, как только появился перед ним, – ты покончишь со злом! Обещай!
– Савас, я клянусь тебе, что…
– Нет! Нет! Нет!
Стена тьмы встала между ними. Фэдэф очнулся. Потом снова закрыл глаза в надежде увидеть Саваса. Через несколько мгновений Савас вновь предстал перед ним.
– Фэдэф, ты покончишь со злом! Обещай! – голос его был напряжённым, и каждый из этих звуков будто переполняла жажда что-то преодолеть.
– Брат, я сделаю всё, чтобы…
– Нет! Нет! Нет!
Тьма не позволила продлить эту встречу. Фэдэф открыл глаза и тихо, но уверенно прошептал то, что не успел досказать брату:
– Клянусь, что я сделаю всё, чтобы на земле, по которой мы, живые, ходим и в которой покоятся останки мёртвых, чтобы на нашей с тобой земле не осталось ни одной горбатой твари.
Фэдэф не размышлял долго об этом видении: оно было ясным, без загадок и знаков, оно касалось только его.
– Нет… Нет… Нет… – повторил он слова Саваса. – Брату хотелось дольше побыть со мной. Он не хотел уходить. Но что-то не позволило ему… Мы не властны открывать завесу, разделяющую Миры… Мы ещё увидимся, Савас.
На седьмой день охоты Фэдэф наконец вышел к горе Хавур. В трёхстах шагах от него взгляд его выхватил едва заметное движение. Серое двигалось на сером, будто камень поднялся и побежал. Фэдэф старался не потерять горбуна из виду. Но тот, прильнув к скале, так же неожиданно исчез, как выявил себя. Фэдэф, не отводя глаз от места, где горбун слился с безликой стеной, снял со спины лук, выдернул из колчана стрелу и, доверившись привычке руки, выстрелил наудачу. Через мгновение камень отвалился от скалы, будто стрела отщепила его от монолита. Фэдэф подошёл ближе. Горбун высунул голову, передней лапой выдернул стрелу из бедра и, перегнувшись, стал зализывать рану. Потом он поднялся и медленно, прихрамывая, пошёл. Фэдэфу ничего не стоило нагнать его и прикончить. Но он решил проследить за ним. «Ты покончишь со злом», – промелькнуло у него в голове. «Он приведёт меня в их логово», – подумал Фэдэф. Он не ошибся. Горбун шёл по проторённой тропе, не озираясь и не нюхая воздуха беспрестанно. Когда он поднялся на одну из нижних террас и свернул к пещере, Фэдэф выпустил стрелу, которая прикончила его. Подкравшись ко входу в пещеру, он обнажил меч и прислушался: изнутри доносилось сопение. Затаив дыхание, осторожно ступая, он медленно углубился в чрево пещеры. Не дожидаясь, когда горбуны почуют его и заставят тьму, а вслед за ней душу его содрогнуться, Фэдэф зажёг факел – дремавшие горбуны сорвались с места и, прижимаясь к земле, ринулись на него, одновременно высовывая из горбов морды, искажённые яростью. Фэдэф разгадал их ползучую атаку: они хотят схватить его снизу, где нет кусающего пламени. Словно огненной плетью он успел рассечь факелом воздух прямо перед их мордами и заставил их отпрянуть и встать на дыбы – меч Фэдэфа не упустил своего шанса.
Фэдэф
