ветра снова изменилось, и Джейми улавливал лишь обрывки слов, но, похоже, тощий французик спорил с солдатами, жестикулируя свободной рукой.
– Идиот! – пробурчал Джейми себе под нос. – Отдай его им и удирай, щенок безмозглый!
Один солдат попытался ухватиться за бочонок обеими руками, но маленькая фигурка ловко отскочила назад, оставив вояку ни с чем. Джейми с досады хлопнул себя по лбу. Оно конечно, Фергюс не терпел наглости и самодурства ни от кого, а уж тем более от английских солдафонов, но это могло ему дорого обойтись.
Теперь худощавый парнишка прыжками отступал по тропе, выкрикивая что-то в адрес своих преследователей. Что именно, слышно не было, но наверняка нечто весьма нелестное.
– Дурак! – выругался Джейми. – Бросай бочонок и беги!
Но вместо того чтобы так и поступить, Фергюс, очевидно уверенный в собственной скорости, повернулся к солдатам спиной и оскорбительно повертел перед ними задницей. Англичане, естественно, пришли в ярость, и, несмотря на то что беготня по крутым, скользким после дождей склонам была делом рискованным, нашлись смельчаки, пустившиеся за наглецом в погоню.
Джейми увидел, как их командир поднял руку и выкрикнул какое-то предупреждение. Он подумал, что, может быть, Фергюс пытается отвлечь англичан и увести их за собой, тем более что парнишка продолжал выкрикивать оскорбления, и четверо солдат, видимо понимавших по-французски, бросились за ним, несмотря на приказ командира.
Англичане с криками и бранью ловили мальчика, а Фергюс, не забывая отругиваться, ловко от них увертывался. Ветер завывал, и Джейми даже не понял, показалось ему или он вправду расслышал свист извлекаемой из ножен сабли и звон обнаженного металла. Впоследствии этот предвещавший беду звук звучал в его ушах всякий раз, когда он вспоминал эту сцену – а вспоминал он ее очень долгое время.
Может быть, дело было в какой-то особенности поведения солдат, в напряженности, которая передалась ему в пещере, а возможно, причиной явилось то тягостное, не покидавшее его после Куллодена чувство обреченности, из-за которого все находившееся рядом с ним казалось заразным и таящим опасность, – сказать трудно. Так или иначе, слышал он звук сабли или нет, тело его напряглось, чтобы совершить прыжок, прежде чем он увидел, как серебристая дуга рассекает воздух.
Движение это казалось неспешным, почти замедленным. До такой степени, что Джейми даже поверилось, будто он, метнувшись вниз и оказавшись среди солдат, успеет перехватить руку англичанина и отвратить роковой удар.
Но это, разумеется, было не более чем иллюзией, игрой воображения. Суровый голос рассудка заставил его остаться на месте, хотя для этого ему пришлось вцепиться в скалу – трудно было совладать с порывом, призывавшим прийти на помощь.
Сердце звало его вступить в бой и предпочесть гибель постыдной участи немого свидетеля подобного злодеяния, но разум холодно и упорно твердил, что Фергюс
