Сюзи. Боже, как же сильно он его ощущал!
Наконец он поднял взгляд. Она склонилась над фортепиано, и в низком вырезе блузки открывался вид, представляющий огромный интерес с эстетической точки зрения.
– Ну как? Сойдет? – слегка запыхавшись, спросил он.
Ее лицо озарила широкая улыбка.
– Позволь кое-что сказать тебе, Росси, – начала она, наклоняясь еще ближе и кладя руки ему на плечи. – Уверяю, я никогда не находилась в одной комнате с таким потрясающим парнем.
– О. – Дэнни смотрел на Сюзи, чувствуя, как по лбу у него стекает пот. – Слушай… А может, как-нибудь кофе попьем?
Она засмеялась.
– Дэнни, хочешь заняться любовью прямо сейчас?
– Что, прямо здесь?
Она начала расстегивать его рубашку.
Дэнни уже давно лелеял надежду, как в один прекрасный день женщины поймут, что его великолепная игра может быть не менее возбуждающей, чем удачный пас футболиста. И вот это случилось.
А футболистов, кстати, на бис никогда не зовут.
6 марта 1955 года
Что отличает Гарвард и, признаем это, Йель от других высших учебных заведений в Америке, это так называемое устройство университета.
Примерно в 1909 году Кембридж начал разрастаться из поселения в настоящий город, и, хотя некоторые студенты жили в общежитиях, дома большинства гарвардцев были раскиданы по всему городу. Ребята победнее снимали дешевые лачуги на Массачусетс-авеню, а студенты из привилегированных семей (вроде моего отца) жили в по-настоящему роскошных квартирах в районе, который тогда назывался Золотым Берегом (рядом с улицей Маунт-Оберн). Подобный разброс был показателем сильнейшего социального расслоения общества, в котором господствовали различные предубеждения.
Президент Лоуэлл считал, что студенты не должны жить такими обособленными группами. И выступил с предложением взять за образец опыт Оксфорда, разделив университет на несколько менее крупных колледжей, в которых будут учиться ребята из разных слоев населения.
Вот что представляет собой этот процесс. Сначала они расселяют всех первокурсников по общежитиям в Гарвард-ярде, чтобы, по идее, мы общались с разными людьми нашего курса. Считается, что за год столь поучительного опыта мы найдем себе друзей среди этой замечательно разношерстной компании. После чего будем готовы провести следующие три года в прекрасных небольших колледжах у реки, которые в Гарварде с надменной невзыскательностью именуют просто «домами».
Вообще-то на некоторых это действительно оказывает кое-какое воспитательное воздействие. Спортсмены из Алабамы заселяются в дом вместе с будущими медиками, философами и писателями. Если задумка срабатывает, жизнь студента обогащается не меньше, чем от прослушивания любого учебного курса.
Но только когда дело не касается выпускников частных школ. Разнообразие –
