за них, рванул изо всей силы… Трясина с чавканьем, неохотно отпускала добычу. Не знаю, справился бы с этим в других условиях, но страх потерять сына придал сил, и вот уже грязный и мокрый с ног до головы Рома отплевывался болотной жижей рядом со мной.
«Доигрался, Макаренко?» – хмыкнул голос.
«Отвали», – вяло огрызнулся я.
Конечно, чудом избежав гибели в снегу, можно было и расслабиться. Но не на болоте же! Какие тут на фиг лужи?!
Ромка отплевался наконец и, перевернувшись на спину, уставился в хмурое небо. Где-то там, за серой дымкой, мутным синим пятном проглядывало местное светило. Я молча снял рюкзак, достал заветную флягу и протянул сыну:
– На, хлебни. Только немного. Поможет.
Ромка как-то механически принял напиток, сделал глоток… И тут же сел, обливаясь слезами и хватая ртом воздух. Что ж, оно и понятно.
Конечно, это не гуммпельский коктейль по рецепту незабвенного Доро, но тоже неслабая штука. Царевский фирменный самогон тройной очистки, настоянный на каких-то хитрых травках – семьдесят пять градусов чистого здоровья. Вещь в подобных случаях незаменимая. И стресс снимает мгновенно, и мозг прочищает – будь здоров. Кое-как отдышавшись, сынуля с вызовом посмотрел на меня сквозь набежавшие слезы и сделал еще глоток. Большой. Я видел, как кадык двинулся под кожей, пропуская во чрево адскую жижу, и отобрал флягу.
– Хватит, пожалуй, – закупорил я сосуд, – не то ночевать тут же придется.
– Ночевать? – Рома громко икнул. – Так сейчас день?
– А фиг его знает, – буркнул я, снова оглядываясь по сторонам. – Вроде как…
– А может, тут ночи белые? – предположил сынуля. – А где мы вообще?
Эх, кабы знать… Я попытался определить ближайшую точку перехода. Чувство направления тут же откликнулось, послушно указывая куда-то вдаль. А еще пришло знание, что оставаться на месте категорически нельзя.
– Подъем! Две минуты на то, чтоб привести себя в порядок, и выходим.
Ромка попытался встать на ноги, но тут же рухнул сперва на колени, а потом и на четвереньки, уставившись на меня стеклянным взглядом. Вот черт! Это ж талант надо иметь – с двух глотков в дым наре́заться! Нет, так не пойдет! Положив ладони сыну на виски, чуть сдавил их и произнес известную всем курсантам формулу экстренного отрезвления – сокращенно ФЭО.
– Фэ-э-эо!!! – и юного путешественника тут же вывернуло наизнанку.
Я подождал, пока Рома восстановит контроль над телом, и протянул ему руку, помогая подняться. Мокрый, облепленный грязью, сын представлял собой весьма жалкое зрелище. Я слил ему умыться из бутылки и молча подал запасной комплект одежды. Ромка так же молча вернул мне испорченные вещи. Похоже, он здорово на меня злится. Да и есть за что.
Так и не произнеся ни слова, пошли дальше. Я сгорал от стыда за собственную глупость и беспечность;
