кто не является приверженцем иудаизма. Таким образом, он намеревался отринуть сам Завет Всевышнего со своим народом, уничижительно назвав его ветхим.
В те времена Йаков, старший брат Иисуса, возглавлял центр духовной элиты иудеев и оппозицию священникам-самозванцам. Первым из таковых был первосвященник Анания, назначенец, не обладавший склонностью к святости. Не имея никакой подготовки к исполнению священнических обязанностей, он очень боялся столкновений с Йаковом в Храме. Ведь народ всегда был на стороне священников из рода Аронидов, положенных на священство самим Всевышним, а не оккупационными властями. И, несмотря на то, что власти отстранили истинных священников от священнодействия в Храме, Йаков оставался первосвященником Иерусалимского Храма от ессеев, и был признан таковым всем иудейским народом.
О Павле же говорили как о человеке, гнушающемся выполнять предписания для праведников, и что он «перелит в плавильной печи». В соперничестве, заведомой лжи и предательстве началась духовная карьера будущего апостола Павла, основавшего религию для язычников, весьма далёкую от Бога иудеев, и той Вести, которую, как надежду, принёс в этот мир Иисус.
Старания Савла на стороне детей Тьмы возымели немыслимый успех. Савл был использован ими, а потом его позволили зарезать.
Ессеи не питали к Павлу тёплых чувств. О нём, как о бывшем своём воспитаннике, с болью и горечью говорили: «При обнаружении его дел он должен быть выслан из собрания, как будто его жребий не падал среди воспитанников Бога. Сообразно его отступничеству должны обличать его люди знаний до дня, когда вернется Господь, чтобы встать на место людей совершенной святости».
Скандальная история апостола
Взращённый фарисеями воин шёл, чтобы навсегда прекратить деятельность храмовых колдунов. Он был воспитан в духе ненависти к магам, скрывающимся за именем делателей Закона. Их знаменитая школа Дамаск пряталась за стенами крепости Кумрана, именуясь Кумранской Пустошью. А на самом деле, эта Пустошь представляла собой рассадник инакомыслия и бандитизма, присущего зелотам, берущим на себя функции охраны и защиты горстки старцев-жрецов, отстранённых правительством от власти над храмом.
Каратели приближались всё ближе. Уже можно было разглядеть детали мятежного Дамаска, а Савлом овладел внутренний пожар. Глаза его померкли и налились кровью. И сквозь марево он видел искажённые лица врагов, тронутые очистительным огнём.
– Мечущаяся горстка жрецов! – кричал он. – Княжеская кровь! Что вы нажили, кроме святости? Ни власти, ни денег, ни семьи! Вы вызываете отвращение! Лицемеры! Банды зелотов и убийц-сикариев! – Савл свалился с коня на виду у всех. Во рту его пузырилась пена.
Когда припадок одержимости прошёл, Савл выплюнул ореховую ветку, заботливо вставленную ему в рот одним из его охранников, и попытался подняться. Телохранители протянули
