ослаб незадолго до его исчезновения, но не настолько, чтобы во время круиза на теплоходе для Люка не нашлось места среди багажа. Комиссия, которая расследовала трагедию на «Султане», не придала слишком большого значения тому обстоятельству, что Люка так и не удалось обнаружить в каюте. Как и тому, что один из чемоданов Нади отсутствовал. Они предположили, что мать сунула медвежонка в руки находившемуся в бессознательном состоянии сыну, прежде чем бросила его за борт. Но это было так же странно, как и отсутствие прощального письма.
Надя всегда ставила его в известность о том, где находилась. Приходя домой, он всегда находил записку; то на кухонном столе, то на своей подушке, смотря по обстоятельствам, уходила ли она на несколько минут (чаще всего в магазин) или надолго (обычно после ссоры). Невозможно поверить в то, что в свой последний путь она отправилась, так и не оставив ни одного слова на прощание.
Надя вообще не относилась к типу людей, склонных к самоубийству. Конечно, так говорят все близкие родственники покойника, когда не хотят посмотреть правде в глаза. Но Надя действительно никогда не производила впечатления человека, уставшего от жизни. Она была борцом. Мартин почувствовал это уже в ту секунду, когда познакомился с ней в отделении неотложной помощи клиники «Рудольф Вирхов», где он ждал своего коллегу, раненного во время поножовщины. Надя сидела рядом с ним в приемной с подбитым глазом и прямодушно рассказала, что ее избил ее бойфренд. Из ревности. Но не к другому мужчине, а только потому, что по утрам его сын от первого брака любил понежиться в постели с новой папиной подружкой, а не с ним.
«Он любит своего мальчика, он никогда его пальцем не тронет. Хорошо, что он сорвал свою злость на мне», – доверительно сообщила Надя Мартину, а когда он хотел выразить ей свое сочувствие, она с улыбкой покачала головой: «Видели бы вы, как сейчас выглядит этот подлец».
Той же ночью Надя съехала с квартиры своего бывшего друга. Через год они с Мартином поженились. За все это время она ни разу не впадала в депрессию. Он никогда не допускал даже мысли, что она может уклониться от решения какой-то проблемы или захочет причинить себе вред.
А уж тем более Тимми, их маленькому принцу, которого она боготворила, ласкала и тискала, когда он позволял ей делать это.
Мартин прижал медвежонка к лицу, чтобы среди затхлой вони различить запах, который напомнит ему о сыне, но тщетно.
Он повернулся на звук раздвигаемой двери у него за спиной.
– Ага, вот где вы застряли, – сказала Герлинда Добковиц.
За несколько минут до этого со словами «Пойду избавлюсь от накопившегося дерьма» она оставила его одного со слегка смущенным дворецким и, шаркая ногами, отправилась в ванную с упаковкой бумажных носовых платков в руке. Теперь, когда она справила свои естественные потребности, Мартин мог наконец задать ей самый важный вопрос:
– Откуда он у вас?
Он крепко держал Люка обеими руками, словно боялся, что встречный поток воздуха может вырвать плюшевого
