что «неоклассики» рассматривали деньги прежде всего как посредника в обращении товаров, а кейнсианцы, хотя и обратили особое внимание на «денежный запас», объясняли «предпочтение ликвидности» страховыми и спекулятивными функциями этого «запаса». В мэйнстрим экономике преобладали трактовки денежного запаса как «кассовых остатков» что было весьма далеко от понимания денег как равноправной (формы богатства приносящей доход.
Устойчивость спроса на деньги и всего рыночного механизма, опирающегося прежде всего на богатство «первичных собственников» и фирм, опровергает предположение Кейнса о «врожденной» неустойчивости рынка.
Другое предположение Кейнса – о «врожденном» тяготении рынка к установлению равновесия на уровне неполной занятости означает, что на руках у населения и в банках образуется избыток денег, которые не расходуются на приобретение товаров потребительского и производственного назначения. Но поскольку деньги – одна из относительно взаимозаменяемых форм богатства, хронического избытка денег (как и любой другой формы богатства) возникнуть не может.
Раз такого состояния рынка, как перманентное равновесие при неполной занятости, в принципе не существует, то отпадает вывод о неизбежной реакции на него в виде жесткой закрепленности цен и зарплат; теория рынка должна исходить из гибкости тех и других.
Отсюда монетаристы приходят к заключению, что рынок сам способен оптимально регулировать структуру и рост богатства, его распределение между агентами рынка; от государства требуется лишь поддерживать предложение денег в экономике в соответствии со спросом на них, т. е. в соответствии с долговременным темпом роста ВВП.
Тем самым монетаризм отвергает кейнсианский вывод о том, что без систематического государственного вмешательства рынок не способен обеспечить ни полную занятость, ни устойчивый рост, ни эффективное распределение доходов.
Предположения кейнсианской теории мы видели выше. Теперь остановимся на предположениях монетаристской теории. Некоторые из них М. Фридмен выделил в явной форме, другие же подразумеваются в контексте его теоретической аргументации.
Во-первых, М. Фридмен отмечает, что в основе его модели лежат предположения относительно устойчивой эффективности хозяйства и, в частности, «относительно уровня потребления ресурсов, который в теории считается постоянным и стационарным, т. е. может поддерживаться бесконечно долгое время».
Во-вторых, молчаливо предполагается, что основная часть совокупного богатства принадлежит не фирмам, а «первичным собственникам», поскольку в монетаристской теории богатство оценивается не с позиций максимизации прибыли фирм, а с позиций максимизации благосостояния индивидов.
В-третьих, столь же молчаливо предполагается, что накопленное богатство («запас») населения составляет величину, в несколько раз превышающую его текущий доход
