на кусочек хлеба мебель из комнаты.
В суровых условиях блокады правительством было принято решение продолжать обучение детей в бомбоубежищах (подвалах зданий). Там был такой мороз, что замерзали чернила. «Буржуйка» не могла обогреть подвал. Я спускалась туда с четвертого этажа, пока могла.
Помню, как мы помогали тушить зажигательные бомбы (засыпали песком), а мальчишки собирали осколки от фугасных бомб. А еще я помню, как долго плакала соседская маленькая девочка (новорожденная) и постепенно умолкла. А на 2-м этаже вся семья сидела за столом – и все мертвые. Полчища крыс, которые не гнушались мертвыми…
Тяжело вспоминать. Конечно, это далеко не все. Но одно могу сказать точно, что война, блокада перевернули всю мою жизнь.
Образование я получила высшее педагогическое, мне присвоена квалификация учителя русского языка и литературы средней школы. Мой общий педагогический стаж – 60 лет. Стаж административной работы – 16 лет, а именно: 1967–1970 гг. – заместитель директора школы № 337 Невского района; 1970–1973 гг. – директор школы № 29 Невского района: 1973–1977 гг. – директор школы № 93 ГСВГ (Группы советских войск в Германии); 1977–1983 гг. – директор школы № 341 Невского района; с 1983 – по настоящее время работаю учителем русского языка и литературы в ЦО (Центр образования) № 133 Невского района.
В 2002, 2005, 2010 годах мне присвоена Высшая квалификационная категория по должности учителя русского языка и литературы.
Награждена почетными грамотами и медалями.
Градусова Людмила Федоровна, 28.10.1932 г. р.
Общая беда и радость жизни
Посвящаю моей дорогой и любимой мамочке
Я из тех, которого переехала война
В силу моего тогдашнего возраста и более семидесяти прожитых лет мои воспоминания о войне несколько хаотичны. Память цепко хранит ужас жизни города в блокаду, навечно осталось чувство голода и холода и одновременно неизмеримой радости. Она застыла во мне. Так я до сих пор и хожу с ней. Это радость жизни.
Общая беда рождает сплочение людей. Но не дай нам Бог общей беды… Лично для меня, тогда еще ребенка, война запомнилась голодом. Хлеб мочили в воде, ели и приговаривали: «Мясо, мясо». С тех пор так и не могу куска хлеба выкинуть. После войны чувство голода не проходило ни один год.
Ритм метронома
Для нас война начиналась звуками метронома из репродукторов – тарелок и воем сирен с объявлениями по радио о начале воздушной тревоги или артобстрелов. Быстрые сборы, как правило заранее заготовленных вещей, и мы бежим в бомбоубежище. Постоянные сирены, бомбежки, ко всему привыкали, уже никто не обращал внимания. Все занимались своими делами. Когда отбивал свой ритм метроном, все знали, что все спокойно, налетов нет. Но вот сирена и слова: «Воздушная тревога! Воздушная тревога! Всем спуститься в бомбоубежище!» Все с испуганными лицами говорили: «Война, война!» Что это такое? Я тогда не понимал. Потом «война» в моем детском мозгу отложилась отрывочными эпизодами. Когда отключили электричество
