рассмеялся.
– С чего мне начать?
Вместо ответа Лина пожала плечами. Смех следователя показался неуместным.
– Дело закрыто, – подтвердил следователь. – Для меня ничего нового нет. А вот вопрос «зачем?», пожалуй, останется без ответа.
– Почему? – Линочка вскинула руку и взглянула на часы. Она вознамерилась ускорить шаг, но Бобров, как назло, остановился, и принялся сосредоточенно вчитываться в объявления, расклеенные на фонарном столбе. Изучив содержание нехитрых сообщений, следователь достал из кармана ручку, зачеркнул точку после слова «Объявение» на одном из них и дописал пропущенную каким-то торопыгой букву «л».
– Вот теперь все очень аккуратно, – сказал он и, улыбнувшись, посмотрел на Линочку. – Знаете, я всегда ужасно огорчаюсь, если замечаю очевидные ошибки – синдром зануды. Еще вопросы?
– Нет, нет, – ответила Лина.– Простите, меня ждут.
Бобров тяжело вздохнул.
– Все куда-то торопятся, бегут, хватаются за десятки дел и наивно надеются догнать уходящее время или заслужить его расположение суетой. Времени нет до нас никакого дела и…
– Егор Константинович, я опаздываю на свидание.
– Это многое меняет, – согласился Бобров и прибавил шаг, но через минуту вновь остановился, задумчиво уставившись вдаль. – По-моему, женщине полагается опаздывать на свидание. Нет? Если это судьба, то от нее не сбежать, а, если случайность, то, возможно, опоздание станет спасением. Торопиться не имеет смысла. Помню случай, произошедший с одним моим знакомым по прозвищу Шустрый.
Линочка нетерпеливо кашлянула.
– Да, да, вы спешите, знаю. Шустрый тоже всегда суетился.
– Боже, – не выдержала Лина. – Я вас поняла: если бы он не суетился, то у него все бы закончилось хорошо, но я…
– Нет, – обрадовался Бобров. – Шустрый решил бросить курить.
– Я рада за него.
– Напрасно. Мой знакомый попал под машину именно потому, что однажды не задержался у табачного киоска, как делал это каждое утро. Ступи он на дорогу минутой позже…
– Я поняла, поняла, – Лина нервно теребила часики на запястье. – Всего минута, и он пережил бы Мафусаила.
– Ничего вы не поняли, – нахмурился следователь. – Долгая жизнь Шустрому не светила никак и нигде. Он в очередной раз оказался под следствием и назвал имена сотоварищей, чем сильно их огорчил. Доживи он до суда, – а это едва ли, – ему уже уготовили не самый теплый прием в местах, удаленных от курортных зон. И еще: при вскрытии патологоанатом обнаружил у Шустрого рак легких. Судьба – это то, чего мы не можем изменить, то, чему изменять бесполезно. Вы думаете, Кондрат Иванович Икона – ваша судьба? Отлично! Тогда он никуда от вас не денется при любых обстоятельствах.
Лина смотрела на Боброва широко распахнутыми глазами.
– Егор
