начинается одинаково: с уборки. Новообращенному или призванному вручают швабру (пылесос с программным управлением), ведро (все тот же пылесос) и тряпку (опять пылесос!) и… отсюда и до обеда! А на робкое вяканье типа «почему я» следует стандартный ответ: потому что сотрудников не хватает – оклады маленькие, они устали – в смысле, заработались, уже в возрасте – долго трудятся и вообще, ты служить пришел или как? Стасу достался классический вариант с железным ведром, деревянной шваброй и вонючей тряпищей размером в полтора гектара. Облачившись в безразмерный халат неопределенного цвета и ужасные резиновые перчатки ядовито-желтой масти, Стас приступил к мытью полов на втором этаже, где расположились комнаты так называемых «не ходячих», а попросту паралитиков. Две палаты для женщин надо было отмыть от грязи, засохшей мочи и кала. Лишенные возможности самостоятельно справлять нужду люди не виноваты. Они бы и рады сделать все как надо и подальше от чужих взглядов, но как? В каждой палате пять коек. По две вдоль стен и одна возле окна. Рядом солдатские тумбочки, на крышках теснятся кружки, баночки из-под йогурта с чайными ложками, какие-то бумажки и стопки разноцветных салфеток. Площадь комнаты не больше восемнадцати квадратных метров, воздух тяжел и насыщен испарениями, но окно наглухо закрыто. За стеклом белые прутья крашеной арматуры скрещиваются тюремным узором, свет пасмурного дня освещает застиранные шторы когда-то красного цвета. Старые женщины лежат неподвижно и Стас решил было, что они все уже умерли. А что? Так вот совпало с его приходом! Кровать возле окна скрипнула, одеяло колыхнулось. Старая женщина медленно поворачивает голову. Лицо до половины скрыто каким-то рябым платком. Впалые губы шевельнулись:
– Помогите повернуться, – раздается тихий голос.
Стас вначале обернулся, думая, что просьба обращена не к нему. Но в палате никого, кроме неподвижных старух. Нерешительно приближается к кровати.
– А как? – глупо спрашивает Стас.
– Вы не знаете, как переворачивать вещи? Представьте, что перед вами большая сумка и надо повернуть ее на бок, – чуть насмешливо звучит тихий голос.
Стас вздыхает, пожимает плечами – какие-то странные сравнения. Отодвигает одеяло в сторону. Мерзкий запах немытого тела и закисшей мочи накрывает с головой, словно волна. Мятая простыня покрыта серо-желтыми пятнами, подушка сбита комками. Байковая ночная рубашка женщины задралась и скрутилась вокруг тела. Старательно отворачиваясь от голых ног Стас, не снимая перчаток, пытается перевернуть исхудавшее тело. Но то ли сил не хватает, то ли взялся не так… в общем, не получается. К тому же ужасный запах усиливается! Провозившись с полминуты и ничего не добившись, Стас выходит в коридор. Неподалеку, за выкрашенным белой масляной краской столом, сидит дежурная по этажу.
– Там это… перевернуть просят, – неуверенно сообщает Стас.
– Так че ж не сделал-то? – бодренько так отзывается дежурная. – Не умеешь бабу повернуть нужным боком?
