нелепой ситуации, когда тебя вот так, легко и просто, проигнорировали. И в моём детстве, и в более позднем отрочестве, и в институте, и даже в бюро переводов, где я работала последние три года, я всегда была первой, на кого обращали внимание, и единственной, кем всегда восхищались. Правда, люди, хорошо меня знавшие, добавляли ещё одно: «Дуа – это редкостное сочетание красоты и стервозности». А теперь я со всеми своими активами буквально шла на дно, оказавшись в унизительном положении своих подруг, которым на выпускном не хватило пары. Оценив, как я выгляжу со стороны, с этим своим уязвлённым лицом и раздражённым взглядом, я фыркнула. Кого я ревную? К кому? Зачем? Это было просто смешно! Стараясь не оглядываться на щебет и голоса, доносившиеся ко мне со стороны кафе, я затолкала в шелковые недра сумки мобильный телефон и зашагала в сторону эскалаторов, ведущих в зону парковки. Нашла свой золотистый «ауди», видевший и лучшие времена, и отправилась домой, к Димке.
Играя на дороге в «пятнашки» с другими автомобилями, я быстро двигалась в сторону Олимпийского проспекта и размышляла ни о чём и обо всём. О том, что «Дуа» – это моё школьное прозвище, образованное от моей грузинской фамилии, Тодуа. Мама, редкая по красоте грузинка (а у настоящих грузин только светлые глаза и светлые волосы) назвала меня Катя – Екатерина, уверяя всех и каждого, что это имя носили только красавицы, королевы и святые. «И ещё грешницы», – с некоторых пор мысленно добавляла я.
Впрочем, «грешить» я начала скорее поздно, чем рано. Мой первый «грех» случился со мной в шестнадцать лет, за полгода до того, как от рака сгорела мама. Отчаявшись от мрачного ожидания неизбежного конца любимого мной человека, я безвольно отдалась своему однокласснику, который был моей первой детской влюбленностью. Игорь стоял со мной на похоронах, когда в землю опускали обитый красным гроб, и преданно оставался рядом ещё год. Потом наши отношения сами собой сошли на «нет», потому что дружба, увы, сломалась, а любовь, потоптавшись на обломках полудетской связи, замешанной на признательности и тоске, ушла, так и не случившись.
Следующий «грех» произошёл у меня ровно через полтора года. Синеглазый Серёжа был братом моей институтской подруги. Из жарких, совсем не братских объятий родилась настоящая страсть – и такая же ревность, которая у мужчин обычно сопряжена с отчаянием, а у женщин – с предприимчивостью. Устав от ежедневных объяснений на тему: «Почему ты ему улыбалась? Кто тебе звонил? Где ты была?», я не придумала ничего лучше, как устроить дикий, злой и недостойный гордой фамилии моих предков скандал, и удалилась в будущее, уже манившее меня обложками глянцевых журналов. Нет, дело было не в поиске лучшей доли или больших денег – к тому моменту я начала сниматься в рекламе свадебных платьев, восхитительного белья и дорогих автомобилей «А-класса», и даже связала свои дни и ночи с симпатичным шведом – фотографом модельного агентства «Арт-Престиж».
История чувств, подиума и профессиональных съёмок закончилась через два года, когда агентство стало напоминать миниатюрное эскорт-бюро
