пристегнулись и уже через несколько минут снова оказались в воздухе – вдвоем в кабине для пассажиров, сидя на противоположных креслах и соприкасаясь коленями.
– У нас долго спорили о том, что именно стоит вам рассказать, – начал Эсковедо, наблюдая, как земля снова исчезает под ними. – Все, кто так или иначе имеет отношение к делу, получают доступ только к необходимой информации. Если какая-то информация не имеет значения для выполняемой ими работы, они ее не получают. Либо то, что они знают, может не всегда соответствовать действительности, если этого достаточно для их успокоения.
Пока Эсковедо говорил, Керри изучала его. Он был старше, чем ей показалось сначала, – возможно, ему было ближе к шестидесяти, то есть он был на десять-пятнадцать лет старше нее. Но на лице у него не было морщин – так бывает у тех, кто мало улыбается. Он и в семьдесят будет внушать страх. По нему это сразу видно.
– В конечном счете было решено рассказать вам все. То есть вы будете знать столько же, сколько и я. Но только если в этом появится необходимость. Первое, что вам нужно усвоить, – о том, что вы увидите, не знал практически никто из последних пятнадцати президентов.
Керри почувствовала такой сильный толчок в животе, будто их вертолет резко снизил высоту.
– Как такое возможно? Если президент является верховным главнокомандующим, разве он не…?
Эсковедо покачал головой.
– Допуск только к необходимой информации. Существуют уровни безопасности, которые выше уровня президента. Политики приходят и уходят. А кадровые военные и разведчики – остаются.
– Но я не отношусь ни к тем, ни к другим.
Ее испуг быстро возрастал с вовлеченностью в дела правящих кругов. Если бы Керри когда-нибудь думала о том, что окажется в числе привилегированных и посвященных в нечто столь тщательно скрываемое, то вела бы себя поосмотрительнее. Есть вещи, которые в самом деле не хочется знать, потому что цена этого знания слишком высока.
– Иногда приходится делать исключения, – объяснил Эсковедо и, не моргнув, продолжил: – Мне действительно хотелось бы сказать это вам менее жестко, но, прежде чем разглашать увиденное, хорошенько подумайте. Если вы это сделаете, ваша жизнь будет разрушена. Во-первых, вам все равно никто не поверит – над вами просто посмеются. Во-вторых, потеряете свое шоу на телевидении. Потеряете доверие, заслуженное перед многими людьми. Кроме того… мне перечислять дальше?
Тэбби – эта мысль мелькнула у нее первой. Даже не просто первой, а единственной. Они позаботятся, чтобы у нее забрали Табиту. Три года назад тяжба за право опекунства сказалась весьма болезненно. Мэйсон резко изменил свою точку зрения и пытался использовать против Керри то, что когда-то считал в ней привлекательным, чтобы она выглядела некомпетентной и неуравновешенной. «Она разговаривает с животными, ваша честь, и считает, что они ей отвечают».
– Я всего лишь посредник, – заметил полковник Эсковедо. – Это понятно?
Керри
