закону, получить это решение полиции закрыть дело о подножке и видеть, согласно закону, своими глазами, а не глазами госконтролёра, сообщение полиции о моём праве обжаловать решение полиции закрыть дело о подножке.
Получается, как в другом государстве кэгэбэ, там сорок три года назад я участвовал в подобных сценариях: там тоже были карательные органы, тоже было что-то вроде госконтролёра, а я был третий лишний, которому не показывали всякие бумажки.
Это будет мой ответ госконтролёру по делу о подножке.
Но моя жалоба от 28.2.2014 не о подножке, а о дополнительном уголовном преступлении – прослушивание моего телефона.
Госконтролёр реагирует на это уголовное преступление круто: не открывает такого дела.
Это будет напоминание о моей жалобе о прослушивании моего телефона, письмо 16.5.2014.
24.6.2014 ответил госконтролёр, что ему не ясно, о чём моя претензия – не получил сообщение полиции о закрытии дела? И сообщает, что у меня есть право подать полиции просьбу увидеть материал.
Мой ответ госконтролёру стандартный, как в предыдущих жалобах на полицию:
«Только от госконтролёра узнал, что полиция закрыла жалобу о подножке в тот же день. Только от госконтролёра узнал, что полиция из-за ошибки не послала сообщение о закрытии дела и праве на обжалование. Только от госконтролёра узнал, что в полиции решено сделать выводы из происшедшего». И стандартная предпоследняя фраза: «Мне жаловаться этой полиции на эту полицию?» И стандартная последняя фраза: «Смех и только, жаловаться госконтролёру, у которого меньше полномочий, чем у автобусного контролёра».
Но вот этого раньше не было: полиция сделает выводы из происшествия.
Интересно проверить.
Глава пятая
Меир давно оставил наш район. Как-то он зашёл в наш дом учения. Когда дошёл и до меня, спросил про жизнь и что нового написал. Хотел сбегать домой, но у него не было времени ждать, показал на Майзелиша – через него передать. В тот же день я передал для Меира, а через несколько дней спросил, передал ли. Он повёл меня в лобби дома учения, показал на книжную стойку, на неё он временно положил мою книгу, и нет её.
Я смолчал и ушёл.
На стойку с умными книгами не кладут мои произведения, но это так, между прочим.
Спросить ребёнка, как пропала игрушка, скажет, что положил туда и покажет.
Детская отговорка.
Да и зачем чекистам ещё одна моя книга, когда только на почте не дошли до адресатов десятки моих книг?
Даже лучше передать, чтобы не засвечиваться.
Такое может быть только в большом учреждении, с большим штатом чекистов, которые не знают, кто и что делает.
С того дня я не обращал на стукача внимания, и он не проявлял ко мне внимания, чтобы не напороться на людях на мою неприязнь, которой не будет.
Раз, когда я за полночь возвращался в Рамот от домохозяйки, она проверяла иврит книги «Пререкания-1»,
