сильно чешется нога, и, вытянув шею вперёд и наклонив голову, коснулась стола подбородком.
– Так, что? В центр?
Надя распрямилась, положила руки на стол, и, обведя глазами стену с государственной символикой, максимально мило и почти смеясь, предложила, взять её к себе. Матвей Александрович не удивился, а лишь постучал шариковой ручкой по столу.
– Я хорошая. И могу жить на балконе.
– Тронут твоим доверием и с удовольствием бы взял, но балкона у меня нет – первый этаж.
– Тогда в подвале!
– На улице! Вот, где хочешь, хочешь в парке, хочешь под мостом, на авторазборке – выбирай, не хочу! – резко отрезал Маринин, прекрасно понимая, что она просто тянет время.
– Да, – он снял трубку телефона.
Надя не вслушивалась в разговор, она просто смотрела на Матвея Александровича – как он потёр правый глаз, качнулся в кресле и слушая невидимого собеседника, несколько раз подряд угукнул.
– Ну, так что? – Матвей Александрович положил трубку и снова устремил взгляд на Надю.
– А какие ещё есть варианты?
– Что-то Вас, гражданка Белоусова, понесло. Давай, так. Оформляем тебя в центр, и мы с тобой друзья.
– Нет.
– На-дя, – снова распел он и, вздохнув, посмотрел на потолок, снова на Надю, и, не зная, что сказать, замолчал.
– Ну, гараж-то у Вас есть?
– Надь, не рви мне мозг, – он устало надавил пальцами на закрытые глаза, и, не открывая их, спросил – паспорт с собой?
– Потеряла…, спёрли….
– Так, сейчас напишешь заявление, вот по образцу, – он перебрал несколько папок, и подал одну раскрытую, – бумага есть, ручка. Пиши, что потеряла. И без ошибок, а то заставлю переписывать.
Надя быстро написала заявление и протянула ему.
– У тебя красивый почерк, и не скажешь, что ты двоечница, – удивлённо отметил Матвей Александрович.
– Я не двоечница.
– Так, значит, друзья? – положил заявление перед собой.
– Матвей Александрович, там в десять отбой! В десять! Я потом до двух маюсь, не знаю, чем заняться! Лежу и думаю, и думаю, и думаю!
– Прекрасно! Я тоже ночью часто лежу и думаю. И как видишь, живой.
После некоторой паузы, Надя слабо кивнула и, подёрнув кругленьким носиком, который считала дурацким, отвернулась к двери.
Глава пятая
В пятницу, чтобы отвезти на вокзал жену и дочь, Маринин ушёл с работы раньше.
– Ешьте, пейте, ни в чём себе не отказывайте, – шутил он.
– А Вы, Матвей Александрович, наоборот, полное воздержание, – вторила ему жена, сидевшая рядом на пассажирском сидении.
– Да, я завсегда!
– Да-да, – недоверчиво сказала Катя. – Ты сразу домой или ещё на работу поедешь?
– Нет, я уже всё. В деревню смотаюсь.
Процентов восемьдесят своего трудового
