влетела Кларочка:
– Это кто? – она с удивлением уставилась на неучтённое тело.
– Зотов. Илья Сергеевич, – исчерпывающе объяснил я.
– А откуда он взялся?
– С неба упал, – я пожал плечами.
– Да ну тебя, я серьёзно! – возмутилась Кларочка и больно ткнула меня пальцем в бок.
– Между прочим, говорю чистую правду! – я примерился и вогнал несчастному Зотову иглу под ключицу, – Его ветром принесло. Смерчем, то есть. И прямо к нам.
– С ума сойти! – прошептала сестра.
– Погоди пока, не сходи… Ставь полиглюкин, сейчас посмотрим, что у него с давлением. Возможно, внутреннее кровотечение, – я закончил возиться с подключичкой и стащил с рук перчатки, – Петрович, что там у тебя?
– Семьдесят на тридцать. Кларик, подключай допамин, – Ванька вопросительно посмотрел на меня, – Палыч, надо бы лаборантов вызвать. Группу крови, свёртываемость и тэ пэ. Да к хирургам на стол.
– Сильно подозреваю, что все столы у хирургов уже заняты. Если их вообще в форточку не унесло… столы то есть. Давай-ка для начала кардиограмму запишем. Уж больно начало классическое: будто по книжке, – покачал я головой.
– Думаешь, инфаркт? Скорее всего, просто стукнуло обо что-то, пока ветром носило. Разрыв печени или селезёнки… оттуда и кровит, – засомневался Петрович.
– Может быть. Но кардиограмму всё равно сними. Не зря же он в кардиореанимацию залетел… – криво усмехнулся я.
– Да не вопрос! – Ванька привычно наложил электроды и ткнул кнопку.
Из аппарата поползла бумажная лента. Две пары глаз уставились на неё.
– Упс! Передний крупноочаговый… Свежайший! – Петрович повернулся ко мне и молитвенно сложил руки на груди, – Ты, как всегда, прав, о великий!
– Как же я устал быть правым, – вздохнул я.
Вовсе не шутя, должен заметить. Дар жезла Асклепия, помимо приятного чувства профессиональной гордости за себя, любимого, принёс ещё и массу головной боли. Коллеги (непосвящённые в детали наших прошлогодних приключений) быстренько обнаружили в моём лице некий универсальный диагностико-лечебный агрегат, выдающий безошибочные диагнозы и назначения. И принялись беззастенчиво пользоваться этим самым агрегатом. То есть, мной.
А меня нещадно грызла совесть. Потому, как я ощущал себя обычным халявщиком, которому все эти знания и умения достались не ценой учения и собственного опыта, а в результате банальной случайности. Словом, неприятно себя чувствовать незаслуженно-великим… Некомфортно как-то.
– Ладно, будем лечить инфаркт. Не впервой! – резюмировал я, – Петрович, займись беднягой. А я позвоню пока в приёмное, узнаю, как там обстановка.
В ординаторской я застал Михалыча, сидящего в позе роденовского «Мыслителя» над телефонным аппаратом. Своё назначение дежурным по телефону коллега воспринял слишком буквально.
– Новости есть? – поинтересовался я.
