через открытую дверцу, были почти единственным освещением каморки. Дверь в помещение была закрыта, но кто бы сейчас ни нависал над ним, именно он зажег огарок свечи.
Рядом с ним стояла на коленях женщина средних лет, внешне похожая на крестьянку. У нее было простое доброе лицо. Женщина возилась с его раной, меняя тряпку с мазью и повязку.
Когда ее пальцы коснулись раны, Эцио поморщился от боли.
– Calmatevi[33], – сказала женщина. – Боль скоро утихнет.
– Где моя лошадь? Где Аньелла?
– В целости и сохранности. Отдыхает. Ей-богу, лошадка это заслужила. У нее шла кровь изо рта. А лошадь прекрасная. Что ж это вы так нещадно ее гнали?
Женщина опустила на пол миску с водой и встала.
– Где я?
– В Риме, мой дорогой. Синьор Макиавелли нашел вас. Вы были в седле в полуобморочном состоянии, лошадь вся в пене, и он доставил вас обоих ко мне. Вы не волнуйтесь, синьор Макиавелли хорошо заплатил нам с мужем, чтобы мы вас выходили, и добавил пару монет за молчание. Но вы, поди, сами знаете синьора Макиавелли: перечить ему – только себе вредить. В любом случае нам не впервой заботиться о людях из вашей организации.
– Он оставил для меня какое-то послание?
– О да. Он сказал, чтобы вы, как окрепнете, встретились с ним в мавзолее Августа. Знаете, где это?
– Похоже, одна из древних развалин.
– Совершенно верно. Только и нынешний город мало чем отличается от развалин. Подумать только: а когда-то был центром мира! Зато сейчас меньше Флоренции. Вдвое меньше Венеции. Но и римлянам есть чем гордиться, – сказала она и хихикнула.
– Это чем же?
– В этом жалком городишке, который даже стыдно называть Римом, живет всего пятьдесят тысяч человек, и семь тысяч из них – проститутки. Вот такое у нас достижение. – Она снова хихикнула. – Неудивительно, что «новая болезнь» – сплошь и рядом. Не вздумайте спать ни с кем из этих девок, если не хотите, чтобы у вас потом струпья по лицу пошли. Представляете? Даже кардиналы болеют этой болезнью. А еще говорят, будто и сам папа ею заразился. И сынок его тоже.
Рим Эцио помнил как во сне. Жуткое место, чьи разваливающиеся стены некогда вмещали миллион жителей. Теперь большую часть прежних городских земель занимали крестьянские хозяйства.
Помнил он и развалины Римского форума, превратившиеся в пастбище для овец и коз. Народ растаскивал резные мраморные колонны и порфировые плиты, валявшиеся среди травы, и строил из них хлева для скота, а то и дробил на щебенку И среди грязных трущоб, среди кривых зловонных улочек возвышались величественные строения, возведенные по приказам пап Сикста IV и Александра VI. Их бесстыдство напоминало свадебные пироги на столе, где не было ничего, кроме заплесневелого хлеба.
Возвеличивание Церкви было закреплено законом. Авиньонское пленение пап закончилось, и глава Церкви вновь находился в Риме. Их влияние на политическую жизнь
Успокойтесь
