облечь в слова и уже через эти слова донести до людей знания предков, помочь людям выбрать нужные и использовать их на благо живущих.
Но многим понятиям Яви не было описаний словами дольнего мира, и тогда жрец подбирал звуки людской речи, связка которых была бы наиболее близка по звучанию звенящим волнам общения духовной благости. Так рождались новые слова, на объяснение людям значений которых и уходило время тех бесед, которые потом будут называться проповедями; и это время ложилось одной из необходимостей, по которой строились храмы, – ветры и лёд ещё не забыли свою былую силу в этих краях.
Потом, много веков спустя, смотряшие[17], полностью утеряв свою связь с миром предков и поэтому даже и близко не поняв истоки и цели тех давних проповедей, перепутав историю своего клана с историей народа, упрямо будут продолжать вещать людям уже давно объяснённое жрецами; их же мысли и мечтания об ином мире перерастут в месть миру существующему, и они станут в конце концов этому миру тем, чем исходно и могли быть, – раками.
Полёт времени прервался в закоулках памяти Заратуштры в поиске источника глухо доносившихся стонов, луч его разума внезапно выхватил обруч предательства Неопознанного Совестью, именно который и сдавливал до хрипоты его чувство справедливости.
Дорогой к порту он уже видел плоды его потуг: несколько экзальтированных крестьян, очевидно впавших в наркотический транс, усердно, но без какого-либо осознания, талдычили имена-благородства, коих новоявленный мобед понапридумывал для новоявленного бога аж о семи десятках[18]; потом они сняли свои кусти – пояса, составленные из многих нитей и трёхкратно опоясывавшие их длинные рубахи, – и, взяв их за концы, начали исступлённо стегать ими землю, причитая: «уйди, Ахриман, уйди, собака, уйди, собака, уйди, собака, уйди, собака…», выпадением в беспамятство заканчивая свою «молитву».
Без сожаления оставив не одну свою шкуру лицемерия содранной на спицах отбора магов для занятия должности мобеда и наконец став Главным магом, Неопознанный Совестью подло распустил слух, что он приходится единоутробным братом Заратуштры и продолжателем истинного его учения, а также преемником учения не его только. Он сконструировал себе новое имя, взяв за основу Имя Того, кто только начинал свой Путь Спасения на закате солнца, став называть себя Иса-Два-стар, видимо, этим «Два» желая показать, что Второй – это он, продолжатель дела Исы, а окончанием «стар» он убеждал всех услышать свою «родственность» с Заратуштрой, – с Золотой Звездой. Исадвастар был настолько жаден до власти, что хотел «убить» сразу не одного, не двух, но сразу трёх «зайцев»… [19]
Провоцировавшиеся им приступы болезни человеческой психики Неопознанный Совестью стал называть главной молитвой своего учения, литургией. В ней крестьяне находили миг забвения – ибо только в этой психоделической молитве можно было хотя бы часть горестного настоящего быстро отодвинуть в прошлое. Собственно, на это и была направлена
