до дома, я обзвонила десять человек и каждому рассказала, как она меня срезала. А потом я срезала ее. И это было хорошо.
Когда мы встретились в следующий раз, она улыбнулась. Я оскалилась, самую малость. Я чувствовала отвращение, но и себя ощущала отвратительной. Вынула свою записку, адресованную богу. И сказала: «Глянь-ка, милый. Думаю, нам нужен калибр покрупнее».
Ничего не случилось. Никакой неопалимой купины, никаких злаковых хлопьев, падающих с небес и выкладывающих инструкции на снегу. Просто Бог начал действовать: куда бы я ни пошла, всюду обнаруживались полезные домашние советы насчет любви к врагам своим и подставления другой щеки; намеки, что все это побуждает обратить взор в совершенно новом направлении. Были увещевания о саморазрушительности непрощения людей и напоминания, что обычно непрощение не наносит другим людям такого вреда, как тебе самой. На самом деле не простить – все равно что выпить крысиного яду, а потом ждать, пока крыса сдохнет. Печеньица-предсказания с намеками, почтовые открытки, наклейки на бампер – короче, весь комплект, кроме письмен на небесах; однако у меня не пропадало чувство, что я не могу и не стану прощать ее – ни так, ни этак, ни на небе, ни на земле.
На самом деле не простить – все равно что выпить крысиного яду, а потом ждать, пока крыса сдохнет.
Однажды в воскресенье, когда я мучилась этой проблемой, воскресная проповедь оказалась шестой главой из Луки: «Прощайте и прощены будете». Кстати, как ни стараюсь, не могу найти в этих словах лазейки. Тут не сказано: «Прощай всех, если только они не скажут какой-нибудь гадости о твоем ребенке». Не говорится даже: «Просто попытайся». Но если хочешь быть прощенной и ощущать любовь, придется простить всех и каждого, даже наихудшего бойфренда, даже – господи помилуй! – саму себя.
Если хочешь быть прощенной и ощущать любовь, придется простить всех и каждого, даже наихудшего бойфренда, даже – господи помилуй! – саму себя.
Спустя пару дней я забирала Сэма из дома другого его приятеля и заметила в кухне пожелтевшую вырезку, прилепленную клейкой лентой к холодильнику, со словом «Прощение» в заголовке – словно Бог решил отставить деликатничать и перейти к откровенной настырности. В заметке говорилось, что дарование прощения означает, что Бог есть для даяния, и что мы здесь тоже для даяния, и что отказывать в даянии любви или благословения – это абсолютное заблуждение. Автора текста никто не знал. Я переписала заметку и приклеила ее к своему холодильнику. Потом старая подруга из Техаса оставила на моем автоответчике следующее сообщение: «Не забывай, Бог любит нас именно такими, каковы мы есть, и Бог любит нас слишком сильно, чтобы позволить нам оставаться такими».
Не забывай, Бог любит нас именно такими, каковы мы есть, и Бог любит нас слишком сильно, чтобы позволить нам оставаться такими
Вот только думается мне, что она могла исказить цитату, поскольку сказала, что «бог любит нас слишком сильно, чтобы позволить нам оставаться такими».
Я стала нервно
