фраза там, веди-веди средний голос! А бас – почему бас бросил?.. Неохота мне.
Или вот сольфеджио взять. Зачем оно вообще? Мы там диктанты пишем. Мелодию играют, а ты нотами записываешь. Мне это несложно, у меня слух хороший. Но зачем? Или еще – поем по нотам. Двухголосые. Это трудно, особенно когда другой голос не очень точно поет. И ладно бы двухголосые! Она еще чего выдумала – заставляет нас русские народные песни петь. На три голоса, на четыре. Она бы и на пять расписала, но у нас в группе больше четырех человек не бывает, прогуливают все, седьмой класс. Одни девчонки ходят, мне поэтому всегда нижний голос достается. Я думаю, не может быть, чтобы русский народ сочинял так сложно. Наверное, она сама и пишет. Или какой композитор, это называется «в обработке». Русская народная песня в обработке Чайковского, например. Делать им больше нечего, строчили бы симфонии свои. А то понапишут, а нам потом учить. Вот скажите, зачем мне это сольфеджио? Говорят, слух развивает. А у меня и так неплохой. И когда мне в жизни это пригодится – диктанты писать, и двухголосые это? Эти народные песни у нас под окнами часто орут, пьяными голосами, фальшиво. Никогда так не буду, противно.
Другое дело – Шопен… Приду я к кому-нибудь в гости, ну, скажем, к Алику. Скажем, на день рождения. Может же он меня пригласить. Почему нет? Он всех приглашает. И у него дома совершенно случайно окажется пианино. И вот я скажу так небрежно – можно я поиграю? А он: да оно расстроенное… А я – это все равно. Ну и дам им Шопена. Вот они узнают! И Ольшанская, конечно… Ну-ну. Разбежался. И день рождения тебе, и Алик, и пианино. А Ольшанскую Алик никогда в жизни не позовет. И правильно, кстати.
За окнами мелькали деревья. Потом какая-то свалка, а потом опять – деревья. Новые листочки у них, зелененькие. Почему вот нельзя без свалки обойтись?
А Шопен был поляк. И всю жизнь тосковал по родине. По чему вот он тосковал – по деревьям этим? Мы были в Польше, там примерно такие же, только свалок не видно.
Чего это наши так разорались? А, в мафию играют. Я повернулся и тоже стал смотреть. Смешно. Совершенно очевидно, что Кирилл – мафия, так он неестественно себя ведет. И понимает это один Алик. Спокойно так говорит – Кирюха мафия. Сто пудов. У него, смотрите, как глаз дергается (и точно, дергается). А остальные не верят еще.
В общем, потом выяснилось, что я ошибся. Кирилла все-таки убили, и он оказался мирный житель. А мафией был Алик как раз, и еще Сашка, дочка Пал Палыча. Вот она молодец. На нее всю игру никто не подумал, выиграли они с Аликом вчистую.
А потом мы приехали, выкатились из электрички и стали разбирать вещи. Пеший поход, сегодня нужно пройти тридцать километров до реки. Там ночевка и завтра – еще десять до другой станции. Девчонкам оставили только свое тащить, а общее нам досталось. Кирилл схватил палатку, какая полегче, и пошел себе. Конечно, у него еще гитара. Конечно. Самый тяжелый рюкзак взял Пал Палыч, наш историк. Классный, такой классный у нас классный, просто повезло. На вид дохлый очкарик, а рюкзачище тащит здоровый, альпинистский –
