шуваловского творчества, – подумал писатель. – Лучше б рюмку налил. Попросить что ли?
Сто грамм бы мне сейчас не повредили. Так его ж не выгонишь потом, затеет со мной пить…
Шувалов с сомнением поглядел на странноватого поклонника.
Между тем изобильное тело писателя потряхивал похмельный озноб. Беседовать в подобном ключе с утренним гостем было против натуры Шувалова. Но и выпроваживать его вместе с коньяком – было неразумно. К тому же, когда ты с бодуна и судьба, сжалившись, присылает тебе коньячок в лице такого охламона, грех не воспользоваться!
– Вы зачем пришли то, мил – человек? Сообщить мне об этом? Спасибо конечно. Но у меня сейчас много работы. Рад был познакомиться. Угостил бы вас, коньячком, да выпили всё гости. – А что это у вас в кармане? Вы, что, выпиваете по утрам? – строго спросил он.
– Нет, что вы! – Это я так, для храбрости. Перед визитом к классику нашей… в общем…
– Ну, полно тебе! Давай сюда свой коньяк! Молод ещё по утрам пить! – сказал Шувалов недвусмысленно протягивая руку за бутылкой.
Молодой человек по – солдатски, быстро и чётко выполнил команду. Шувалов принял у него коньяк. Пристально поглядел на бутылку. Взболтал, зачем то… И припал, прямо к горлышку! Обильно отхлебнув, крякнул.
– Спасибочки. В апартаменты не приглашаю, собака у меня в спальне, гостей не признаёт! – солгал он.
– А что тебе, больше всего, из моего нравится? – спросил Шувалов, вновь припадая к горлышку бутылки.
– Да буквально всё мне нравится! – и «Тюльпан Вселенной!» и «Роза ветров» и «Вечная рапсодия»…
– «Роза ветров» – не моё, сказал Шувалов, отрыгнув. – Прошу прощения!
– А «Тюльпан Вселенной» – и впрямь неплох… – продолжал он. – Я, ещё когда замысел вынашивал…
– Но я тоже могу так писать, вот в чём дело то! – внезапно перебил визитёр и помрачнел окончательно.
Шувалов, который в этот миг, вновь приложился к бутылке, поперхнулся и удивлённо уставился на смелого ивановца.
«Ой ли? Прямо таки как я!? Ну брат, у тебя и переходы! Предупреждать надо!» – сердито подумал корифей литературы.
Юноша молчал, не зная что сказать дальше. Между тем, Шувалов домучил коньяк, занюхал рукавом и, откашлявшись, промолвил:
– «Если можешь так писать, – это неплохо! Всенепременно – пиши! Дело хорошее! И выгодное. А сейчас, извини, мне пора – за работу. Буду писать – как я! Кстати, больше коньяка нет?
– Трубецкой, я. Это фамилия такая.
– Настоящая?
– Самая настоящая!
– Хорошая фамилия. Для начала литературной карьеры. Отец кто?
– Токарь он. Высокого класса. От Бога, можно сказать! – запальчиво ответил гость и вновь помрачнел.
– Токарь так токарь… Хоть кто – то токарь, а то одни писатели вокруг… И юристы
