к душе Ворона, проворно пользуясь ими. Это было странным, но, хмыкнув, юноша остепенился и убрал свой клинок в ножны. Оглянувшись на Анну, он увидел слезы, стекающие с ее изумрудных глаз.
– Успокойся, – виновато проговорил он сестре, хватая ее руку. Чувствительная к происходящему вокруг, она была напугана не меньше той захлебывающейся в слезах жалкой девицы. Кучер, что раньше благоразумно предпочел не вмешиваться, теперь пытался утихомирить свою хозяйку. На его кафтане можно было разглядеть отличительный символ Вларста объясняющий причину такого малодушия. Бедный, раздробленный на крошечные части регион, граничащий со столицей и Лорднасом одновременно. Это был край запутанных ясеневых лесов, болот и невежественных людей, цепляющихся за любую ниточку, ведущую к дворянству. Оно было им нужно, чтобы притеснять остальных. Только вот едва страна начала рассыпаться, как они принялись искать новое гнездо. И эта самоуверенная и дерзкая девушка была лишь самым первым гостем на жестоком севере. Но был ли Ворон чем-то лучше них? Для всех он действительно выглядел как какой-то трус. Ради чего он сбежал, а не умер там? Чтобы также жалко хвататься за жизнь? Чтобы спасти сестру? Наследие? Ворон до сих пор задавался этими вопросами, так и не способный отыскать должного ответа.
Вместе с незнакомым мужчиной Ворон и Анна вошли в Кленохлад. Некоторые, сторонясь буйного юноши, негромко выражали свое недовольство касательно того, что он слишком легко получил билет внутрь. Другие же хвалили его, радуясь тому, что таким варварским способом он поставил на место недовольную всем знатную девицу из Вларста.
Глава IV
Небо медленно становилось фиолетовым – на мир неторопливо опускалась очередная ночь. Из еще различимых облаков на землю беззаботно падали белые хлопья снега, и обитатели Кленохлада искренне радовались ему, как никогда раньше, ибо холод значил теперь слишком многое. Жители Королевства, а уж тем более северяне, способны были перенести студеные морозы, но те люди, которые выросли на жарком западе, никогда не видели ничего, кроме знойной жары и бескрайних песков. Уязвимые к свирепому холоду, они скорей всего погибнут, если в порыве своей слепой одержимости осмелятся ступить на неприветливые земли вечной зимы.
Похоже, слухи о единственной возможности спасти свою шкуру разбежались по стране с огромной скоростью. Стоило только западному рубежу пасть, как весть о неостановимой беде распространилась на все остальные пять регионов, сея повсеместно панику и подкашивая обороноспособность и без того подавленного государства. Привычка к беззаботному миру и уверенность в собственной защищенности сделала большинство областей абсолютно беспомощными, и теперь, когда через образовавшуюся пробоину основательно хлестала губительная вода, не оставалось ничего, кроме как смириться с безрадостной участью, или же из последних сил отчаянно цепляться за свою
