и обучения. Наши сегодняшние достижения в технологии, неврологии, эмоциональном интеллекте, самовосприятии и многом другом заставляют думающих специалистов-практиков коренным образом переоценить свою работу. Сегодня необходимо не постепенное совершенствование традиционных моделей, но переосмысление и переход к открытости всего вокруг.
Публичные дебаты, однако, игнорируют эту сложность, предпочитая упрощенный и более обнадеживающий взгляд на вещи, что выразилось в жалобе Кена Робинсона: «Мы пытаемся усовершенствовать паровой двигатель». Когда бы образование ни обсуждалось в СМИ, политики и родители неизбежно возвращаются в ту реальность, которая была, «когда я учился в школе…», ностальгически полагая, будто то, что когда-то работало для них, станет работать и для всех остальных. По всей видимости, они не замечают того, каким вызовом формальному образованию является распространение неформального.
Почему, например, конечные потребители формального образования – ученики – должны удовлетворяться тем, чтобы посещать кабинет физики пять раз в неделю, использовать оборудование, которое во многих школах работает намного медленнее и имеет меньше функций, чем мобильный телефон или планшет, лежащий у них в рюкзаке (но которым обычно не разрешают пользоваться в школе)? Почему надо продолжать группировать молодых людей по году рождения, чтобы они могли изучать предметы, преподававшиеся в университетах еще в XIX веке, когда за стенами учебных заведений они с увлечением обретают знания, учась у людей всех возрастов и успешно разрабатывая собственную «учебную программу»?
Открытость для бизнеса
Пока политический маятник качается между более традиционным и прогрессивным подходами к преподаванию и обучению, в корпоративном обучении сохраняется больше постоянства. И получается, что там, без вмешательства политики, которое мы наблюдаем в формальном образовании, мы видим не борьбу между дидактикой и эмпирикой, а скорее их смесь.
Например, еще со средних веков существуют разные формы обучения ремеслу. «Зеленые» новички получали навыки, годами наблюдая и копируя работу мастеров. Действительно, статус ремесленника нужно было «выслужить годами». За подмастерьями наблюдали союзы и торговые гильдии, и этот институт успешно просуществовал до той поры, как Запад распрощался с тяжелой промышленностью, а тред-юнионизм, соответственно, пошел на убыль.
Для «белых воротничков» эквивалентом пребывания в подмастерьях является стажировка. В последние годы стажировки стали очень неоднозначными. В лучшем случае это путь к постоянной работе. При самом циничном варианте выпускник университета работает бесплатно или за мизерные деньги, получает минимальное обучение или вовсе никакого, а к концу стажировки имеет мало шансов остаться на работе.
Даже без учета возможности эксплуатировать работников за небольшие деньги работодатели в основном любят производственные
