дюже плохо учится, дедушка, – сказал Вася. – Теперь, деда, ты расскажи что-нибудь.
– А что тебе, внучек, погуторить? Разве про японцев, как я с ними воевал?
– Ну, расскажи.
Хотя Вася уже несколько раз от него слышал про эту войну, но дед любил рассказывать:
– Служил я на корабле бонбардиром. От меткого попадания моих бонб не один корабль противника ушёл ко дну. Вот за это сам адмирал в Порт-Артуре прикалывал на грудь мне хресты.
На русско-японской войне он был героем. За что получил два Георгиевских креста первой и второй степени.
Дед гордился своими наградами. Они у него висели на стенке, а когда уходил из дома, снимал их, завёртывал в тряпочку и клал в уголок на дно сундука.
В печке догорали последние головёшки. Отец, сидя на корточках, курил и пошевеливал угли кочережкой, табачный дым тянуло в поддувало. Терентий бросил в печку окурок папиросы, ещё раз помешал кочережкой угли в печи и сказал:
– А, ну-ка, Васюха, закрывай трубу.
Вася взял лежащий на припечке специально обтёсанный по размеру кирпич, обвёрнутый тряпочкой, и заложил в трубе отверстие. Тепло пошло из печки по верху, и вся изба стала нагреваться.
– Деда, – сказал он, подсаживаясь к нему поближе, – сваргань мне пенал.
– Погодь, че-то не припоминаю. Пенал! А что это за штуковина така?
– Это маленький ящичек, в который ученики кладут ручки, карандаши, грифель, чтобы они не ломались.
– Ничо себе придумал. Изголяешься над дедом. Это-ка мы с тобой завтра варганить будем, – широким беззубым ртом зевнул дед. – А сейчас давай-ка, паря, ложиться почивать.
Дед удобнее улёгся на краешке печи, а Вася залез на полати, где уже спали девчонки.
Утром он проснулся рано. Мать старшую сестру подняла ещё раньше. Она хлопотала при маленьком ночнике у печки. Мать месила в квашне тесто, а Анюшка готовила капусту, свеклу, морковь. Ведь сегодня воскресенье, и мать напечёт ватрушек и пирогов.
Вася слез с полатей, подошёл к окну и увидел, что земля вся покрылась снегом. Отца в избе не было. Старшие братья спали на печи.
– Мам, а тятя где? – спросил он.
– Рогожи складывает на санки.
Вася полез на печь, снял с шестка свои новые лапти, сел среди пола и стал обуваться.
– Ты куда это спозаранку собрался? – спросила мать.
– Тяте пособить хочу, рогожу повезу с ним к Корепину.
Он оделся и вышел на улицу. Половину рогожи отец уже положил на санки, а вторая лежала на рундуке.
– Ты пошто пришел? – спросил отец.
– С тобой поеду.
– Правильно, Васюха, неча без дела слоняться. Щас рогожу догрузим и пойдём в избу. Там, наверное, картошка сварилась. Поедим и поедем.
Когда они зашли в избу, все уже сидели за столом. Мать поставила решето с картошкой, деревянную чашку с солёной капустой и чашку с солёными грибами.
– Мы с Васюхой щас половину рогожи увезём, – сказал отец, – потом он привезёт санки, а ты, Яшка, сложишь остальную рогожу, и привезёте с
