приключений. Дорогой общая печаль их несколько утратила свою сокрушительную силу, и они уже могли, по прибытии в гостиницу, воспользоваться превосходным обедом, изготовленным на кухне «Золотого быка». Отобрав, наконец, необходимые справки относительно дальнейшей езды, друзья наши через несколько часов после обеда, отправились в Кобгем.
То была превосходная прогулка, так как июньский день склонялся к вечеру и на безоблачном небе солнце продолжало еще сиять во всем своем блеске. Путь наших друзей лежал через густой и тенистый лес, прохлаждаемый слегка свежим ветерком, шелестевшим между листьями, и оживляемый разнообразным пением птиц, порхавших с кустика на кустик. Мох и плющ толстыми слоями обвивались вокруг старых деревьев, и зеленый дерн расстилался шелковым ковром по мягкой земле. Путешественники подъезжали к открытому парку с древним замком, обнаружившим перед их глазами затейливые выдумки живописной архитектуры времен королевы Елисаветы. Со всех сторон виднелись тут длинные ряды столетних дубов и вязов; обширные стада оленей весело щипали свежую траву, и по временам испуганный заяц выбегал на долину с быстротой теней, бросаемых на землю облаками в солнечный ландшафт.
– О, если б все оскорбленные и страждущие от вероломства людей приходили со своей тоской на это поэтическое место, – я убежден, привязанность их к жизни возвратилась бы немедленно при одном взгляде на эти прелести природы:
Так воскликнул м‑р Пикквик, упоенный философическим очарованием и озаренный вдохновением счастливых мыслей.
– Я совершенно согласен с вами, – сказал м‑р Винкель.
– И нельзя не согласиться, – подтвердил м‑р Пикквик. – Это место придумано, как нарочно, для оживления страдающей души закоренелых мизантропов.
М‑р Снодграс и м‑р Винкель изъявили еще раз свое совершеннейшее согласие на глубокомысленное замечание президента.
Через несколько минут трое путешественников были уже подле деревенского трактира «Кожаной бутылки» и заботливо расспрашивали о своем друге.
– Томми, ведите джентльменов в общую залу, – сказала трактирщица.
Коренастый малый, двадцати лет с небольшим, отворил дверь в конце коридора и ввел путешественников в длинную низенькую комнату, меблированную по всем сторонам кожаными стульями с высокими спинками, и украшенную по стенам разнообразною коллекцией портретов и фигур самого фантастического свойства. На верхнем конце этой залы находился стол, на столе – белая скатерть деревенского изделия, на белой скатерти – жареная курица, ветчина, бутылка мадеры, две бутылки шотландского пива, и прочая, и прочая. За столом сидел не кто другой, как сам м‑р Топман, удивительно мало похожий на человека, проникнутого ненавистью к благам земной жизни.
При входе друзей м‑р Топман положил на стол ножик и вилку и с печальным видом вышел
