и достал из холодильника самое простое: творог, сметану, варенье из черной смородины. Стал смешивать…
Толя иногда спрашивал: «Что значит, вложить в еду душу?» И сам отвечал: «Мелкая нарезка, медленный огонь и пореже отходить от плиты».
Никто не запрещает все свалить на тарелку в кучу, торопливо перемешать и немедленно начать лопать. Именно: лопать, хавать, чавкать, шамать, жрать, трескать, рубать, подчищать…
Как готовишь, так и потребляешь… До заворота кишок. От чего преставился милейший русский баснописец Иван Андреевич Крылов.
А можно и – вкушать, отведывать, трапезовать, наслаждаться пищей, испытывать вкусовые ощущения, раз за разом пробовать и чувствовать в себе абсолютную гармонию.
…Творог вдруг растворился в сметане, превратившись в белый, чуть подтаявший, снег. На тарелку пришла зима. Но вот капнула первая смородиновая капля и, словно лыжник в фиолетовой шапочке, покатилась по наклону. За ней другой лыжник, третий, четвертый… Оставляя за собой сиреневые полосы. Кружат физкультурники, и уже не студеный сугроб, а лиловый пруд радует Анатолия.
– Дай ложечку…
– Ты уже встала?
– Да. Надо Женю кормить.
– Антошка, я тебя поздравляю.
– Я тебя тоже, родной. Дай ложечку.
– Ты же не любишь?
– Выглядит очень аппетитно.
Она сама выглядела аппетитно. Сон уже покинул ее, но маленькие кудрявые ангелочки порхали вокруг, натягивали свои крошечные луки и пускали в Анатолия стрелы. По крайней мере, он чувствовал приятное покалывание в груди и с обожанием смотрел на супругу.
Кто бы мог представить, что эта грациозная молодая женщина с волоокими зелеными глазами и ниспадающими на плечи каштановыми волосами – скорее барыня, чем простолюдинка, – могла лезть в самое пекло, рисковать перевернуться в утлом катерке на коварной волне, расплетать хитроумные интриги высоких чиновников (не зря какие-то идиоты замышляли на нее покушение), чтоб выдать в эфир острый и захватывающий репортаж. Ей бы в креслах располагаться, да кофей, оттопырив мизинчик, попивать, ан нет… Даже домашний халат с бело-красными цветами по синему полю развевался на ней, как национальный флаг.
Антонина отведала пару ложек «ни к чему не обязывающего завтрака» и показала большой палец.
– Во! – И вдруг обняла Анатолия. – Спасибо, родной, за цветы. Я проснулась, а надо мной нависают розы. Прелесть! Где они всю ночь хранились?
– Неважно…
Он еще вечером купил ее любимые розы, спрятал их в кладовку, а под утро поставил букет возле нее. Сейчас эффект был достигнут.
– Ты волшебник! Я всегда знала, что тебе со мной повезло.
Он рассмеялся. Только так можно воспринимать женскую логику.
– Может, еще поешь творог?
– Нет… Сейчас сварганю какое-нибудь едалище для Женьки, с ним и позавтракаю.
– Что
