удобные для пристания участки берега. Успеть до них навряд ли представлялось возможным, как никак, течение вело «Ореол» вперед и против него у ветра даже греблей невозможно было противостоять. Уходить в море не было перспектив, бриг казался тихоходным в спокойную погоду.
Людям стоявшим в оторопении, излишне было объяснять всю безысходность положения в котором они неожиданно оказались. Оно представлялось фатально безысходным, и конец виделся близким.
Доктор д’Оровилл последовал своей догадке. Оказавшись у левого борта он начал просматривать линию горизонта. Через несколько мгновений обратно по курсу им был обнаружен фрегат «Запад», правда с некоторыми но. Но и в этом случае это уже было не страшно. Море оставалось для них закрытым. Тянулось время когда никто не знал что делать. Де Фретте не мог заставить себя собраться мыслями.
Итак, пока они шли навстречу линкору «Арчибальд», отжимавшему их в залив. Шевалье д’Обюссона передернуло от самой этой мысли.
– Заворачивать, капитан! Нужно заворачивать к берегу, и там будь что будет. Нам нельзя так сдаваться, не забывайте у нас граф!…
Высадиться любой ценой, попытаться уйти, или запрятать графа д’Олона, но не отдать его в руки англичан, по отношению к которым он предатель / со своим д’Олоновским размахом и нахальством /, и которого по всей видимости ждет участь за неимением виселицы, быть расстрелянным. У Франсуа сердце сжалось, когда он о том подумал, что станется с их горячо любимым графом; стал искать его глазами, но д’Олона не было среди них, он еще даже ни о чем не подозревал.
Разобрались что делать довольно быстро, стоило капитану подать команду, Д’Обюссон, де Эльян и де Гассе побежали собирать людей за весла, какие еще оставались, дабы не сидеть сложа руки, и хоть как-то ускорить ход брига. Долго собирать встревоженных французских кавалеристов не пришлось, они, как по тревоге вскакивают на коня, споро разобрались по веслам, и принялись более чем добросовестно грести, выдерживая неимоверный такт команд, вкладывая все силы.
Кричать команды принялся д’Олон, не довольный медленностью, с какой это делалось. С его громким басовитым голосом это получалось довольно хорошо. А при его недюжинной силе он мог в то же время и гребсти в одиночку целым веслом, и увеличивать такт, сообразуясь со взмахами своего весла. Баскет поднес ему удобную опору для сидения. Оставшиеся не у дел так же подтаскивали гребцам сиденья, готовые в любую минуту заменить выбившихся из сил. Но и с опорой под собой налегать на весла представлялось крайне неудобно, потому что весла были ничто иное как грубые необработанные доски, и ходили они свободно в малопригодных для этого вырезах, впопыхах вложенных без всякой привязи.
В то время как части французов снова пришлось вспомнить опостылевшие им позы, снова почувствовать отчаянно-опасливое состояние, и безысходное положение загнанных, де Фретте мучился поболее остальных, муки его были душевного плана.
