Вы, конечно, их отыщете. Желаю удачи!
Гравий дорожки чуть слышно поскрипывает под туфельками фея, распахивается входная дверь, выпуская дынно – тыквенный квадрат света, затем снова все меркнет в подвижной апрельской сумеречности, ошеломленности и прозрачности молочно – серого цвета, жемчужных переливов, которыми полон дрожащий воздух.
Незнакомец в сером плаще, с плаксиво дрожащими карминовыми губами, тонкой, цыплячьей шеей, растворяется в нем мгновенно, нервно засунув в широкий карман плаща злополучную тетрадь. Слышно, как в проулке, куда он быстро сворачивает, сутулясь и меряя тропку воробьиными шагами, хлопает дверца автомобиля. Кто его ждал там? Нежин? Еще не хватало, чтоб он знал дорогу сюда! – Я нервно передергиваю плечами. – Или это было просто – такси? – И я не замечаю, как произношу последнюю фразу вслух.
– Лишним не парься, Грэг! – хрипло басит Ворохов, запирая калитку. -Припрется еще, я его прибью, по тихому, и в стенку бассейна вмурую, никто и не заметит. Будет себе лежать спокойненько там, лучше, чем на кладбище… И феюшка наша рядом плавать будет, рыбка золотая… Так то.
…В сумерках я вижу отчетливо, как в левом глазу Ворохова вспыхивает насмешливая искра. Он явно – подмигивает мне. В этом я твердо уверен. В отличие от всего остального, сказанного им только что…
Глава девятая. Собачья химера, или Подарок от Фаринелли
.. Никуша, всплескивая мокрыми руками, позабыв вытереть их о передник, бежит за Микки, весело тараторя:
– Стой, проказник, куда ты?! Стой, вытру… Мамусенька будет ругаться, нельзя же в комнату… мокрый.. – Дочурка в непритворном ужасе, прижимает ладошечки к щекам, и умоляюще смотрит на меня:
– Папа, папочка, он убежал… Я хотела его вытереть..
– Не волнуйся, детка, он сам себя вытрет! – улыбаюсь я. – Ну, как? Очень грязный?
– Да —а… – Девочка пожимает плечами. Она явно удивлена. – Как будто неделю по улице бегал. А он же – домашний, даже и бантик у него есть..
– Бантик? Это хорошо. А что написано на бантике? – я смотрю на дочурку с нескрываемым удовольствием. Она разрумянилась, глазки блестят, оттененные мохнатыми ресницами и пшеничным золотом волос, свободно спадающих ниже талии, закрученных в тугие колечки. Сдернув с себя мокрый передник, она осторожно открывает крышку бельевой корзины и кладет его туда, вместе с носовым платком и полотенцем.
– Микки. Его имя. И какой-то номер: 978 -54 11. – Девочка задумчива. – Телефон?
– Да, наверное, детка. – киваю я. – Надо позвонить. Вернуть хозяину.
– Папа, папочка, не надо! – Дочурка порывисто обнимает мои колени.– Не надо, папа! Пусть он у нас будет! Можно? Он там голодный, у этого.. червяка… я знаю… Я когда его мыла, от него пахло помойкой, как от меня вот.. раньше.. Он на помойке кушать искал.. Они его не кормили… Папочка, можно он с нами
