милая, что с папой случилось? Что такое стряслось здесь? Давайте, Светлана, я помогу.. Вот так, осторожно… Еще. Может, «скорую», Георгий Васильевич? Так я вызову. – Шмелино – сановито и спокойно басит консьерж.
– Ну, вот еще, ерунда какая.. Не надо «скорой».. Любимая, что ты, успокойся… Я же цел.
Грэг сидит на земле и усиленно трет колено обеими ладонями. Лицо его с левой стороны испачкано грязью, которую старательно оттирает крохотным платочком раскрасневшийся, закусивший яростно губы фей.
– Папочка мой, папа! – Не сдерживая слез, гладит Грэга по колену Никуша, уткнувшись в мокрую брючину лицом. – Тебе больно? Зачем ты так сделал? Пусть бы он меня ударил.. Я привыкла.. Ничего.. А ты… Ты теперь ногу сломал, наверное? Нет.. Папочка, папа, прости меня! _ Ника рыдает без удержу. Она очень испугалась.
Я пытаюсь успокоить ее, вместе с Грэгом, которому Мишка и Василий Степанович помогают подняться и сесть на скамейку.
– Ну что ты, солнышко, все хорошо… Папа, видишь же, наступает на ногу, значит, все цело, ну, не плачь, ты что! – Я слегка встряхиваю девочку за плечи, повернув лицом к себе, пытаюсь обнять: Она вырывается, устремившись с раскрытыми руками к скамье, где сидит Грэг, крича:
– Мама, мамусенька.. Прости, мамочка, я не думала, что он так больно ударит папу…
Девочка вместе с феем принимается усиленно растирать больное колено Грэга маленькими дрожащими ладошками, и тут только я замечаю, что фей стоит на коленях перед скамейкой, прямо в луже, смешно вывернув крохотные ступни.. Абсолютно босые. В разорванном капроне…
И тотчас теряю дар речи, слыша только ее мягкий, чуть охрипший от не прорвавшихся слез, голос:
– Детонька моя, ласточка, успокойся… Не плачь.. Не время сейчас.. Повыше растирай.. Тихонечко, вот так.. Любимый, очень больно? Да? Ну потерпи, еще чуть чуть.. Дай, я вот так потру.. О, господи.. синяк, наверное, будет.. Я подержу.. еще так, вот… Мальчик мой, потерпи.. Вот, возьми, у меня тут.. еще.. мятная конфетка..
Грэг послушно берет с ее ладони конфету. Просто губами. И это зрелище доканывает меня. В лом. Я начинаю реветь. Белугой. Падая на скамейку, запуская руки в волосы, готовясь их просто – вырвать. От отчаяния. Я ни к кому не обращаюсь. Просто реву и ору: Обалдевший Мишка стоит рядом. Давит на плечи обеими руками. Я не слышу. Отчаянно причитаю хриплым горлом:
– Идиоты! Сумасшедшая страна! Уже в парке погулять днем нельзя с ребенком. Покоя нет нигде. Бьют почем зря!.. Что надо было этому психу? С зонтом?
– Тетрадь. Дневник Виолетты Норд. Для комиссара Перье. – ледяным, мерным, спокойным голосом отвечает мне Грэг, гладя обеими руками склоненные к нему головки: светлую, пепельную и темно – каштановую Фея и Ники.
– Сказал, если не отдам через два дня, расшифрованную, он просто меня прирежет где нибудь в Песочном переулке.
– В Песочном? Почему в Песочном – именно? – Ошеломленно смотрю я на Грэга, разом проглотив все
