на это, Курьян не стал менять своих традиций и каждый раз продолжал звать друга, пока тот не выглядывал в окошко или не выходил на крыльцо. Только после этого гость решался войти. Должно было произойти что-то невероятно важное, чтобы упрямец изменил своим привычкам.
– Курьян? – историк окинул взглядом нежданного посетителя, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, и только после этого поинтересовался причинами вторжения. – Случилось что?
– Ничего такого. Но у меня к тебе просьба.
– Такая, что ты не мог подождать? Ну, говори, раз так.
– Не встречайся ты с этим греком, или как его там называют. У меня предчувствие плохое.
– Вот тебе раз. С чего бы это вдруг у тебя – и предчувствия?
Марсель был одновременно удивлен и не на шутку обеспокоен таким заявлением. Что могло заставить Курьяна, который никогда не был суеверным, вспомнить о такой невесомой субстанции как предчувствие?
– Расскажи-ка мне поподробнее о том, что это вдруг взбрело тебе в голову, – Марсель решил, что прежде чем давать ответ, он просто обязан был хотя бы выслушать своего друга.
– Не поверишь, но после того как ты ушел, как-то мне стало неспокойно, хотя Михайло с остальными мужиками вроде бы остались довольны твоими словами.
– Так не ходи никуда и ничем не занимайся, авось, пойдет. Что тебя беспокоит? Поведай уж, наконец, не томи.
– А вот что. Большие перемены идут, это все чувствуют. Ты думаешь, мы не понимаем, зачем Владимир новых богов на престол возвел? Дело ясное – человеку мало повелевать своей дружиной, он хочет всеми управлять.
– Разве это не так?
– Как тебе сказать… Вроде бы и так, да не совсем. Сегодня один князь, а завтра – другой. И каждый правит по-своему.
– Может быть, это и не плохо вовсе? – Марсель грустно усмехнулся – его собеседник говорил вполне разумно.
– Может быть, и так. Однако одно дело, когда человек приходит к тебе и говорит, мол, так и так, хочу объединить всех под своей властью, чтобы оградить вас от врагов со стороны. Будете жить со мной в мире и достатке. Таким разговорам мы всегда рады. Но ведь князь поступает иначе. Играет с нами, будто мы дети малые. Понавтыкал истуканов, думал, наверное, что это на нас подействует. Но наши боги и не такое видывали, ничего, переживут. Выходит, не получилось у него ничего. Теперь, думается мне, он новую пакость какую-то затеял. Я слышал кое-что о греках и их боге. Говорят, там свободой и не пахнет. К тому же многие здесь помнят покойного князя Аскольда, который тоже был из этих. А Владимир – он посерьезнее Аскольда будет. Настырный князь, молодой, горячий. Ох, боюсь я, что добром это не закончится.
– Допустим. Ну, а я-то тут при чем?
– Так зачем тебе Кирилла этого разговорами развлекать? – Курьян хитро прищурился и, наклонившись к собеседнику, перешел на заговорщический шепот. – Нам нужно сделать все наоборот, чтобы он поскорее восвояси убрался. Ты не ходи, пусть с ним вон Михайло
