переводить), я бы позволил себе остановиться на следующих заключениях:
1 «Ярмарку Тщеславия» переводили для «Современника» не один, а несколько переводчиков.
2. Ни один из этих переводчиков не принял на себя предварительного труда прочесть, от начала до конца, английский оригинал.
3. Переводчики переводили «Vanity Fair», не советуясь одну с другим, и даже ни один из них не читал того, что переведено его предшественником.
4. Редакция «Современника», не считала даже необходимым для себя сглаживать в корректуре слишком резко бросающиеся в глаза противоречия своих переводчиков, которые тоже, в свою очередь, нисколько не потрудились над уразумением английского оригинала.
Но рецензент «От. Записок», по неизвестной мне причине, уклонился от всех этих выводов, ограничившись только указанием на оные, более или менее, грубые ошибки «Ярмарки Тщеславия». Этих ошибок он выставил до тридцати, и к ним, как видит читатель, я прибавил еще две, которые нечаянно подвернулись мне под руку. Но я с удовольствием готов насчитать их тысячу, если, с одной стороны, пожелает этого редакция «Современника», и если, с другой – редактор «От. Записок» не пожалеет бумаги напечатать[3] все эти указания на перевод, исказивший одного из первоклассных писателей нашего времени. Такого, впрочем, желания я никак не могу предполагать в редакции «Современника», потому что этот по преимуществу литературный журнал, принял слишком к сердцу даже те тридцать замечаний, которые сделаны ему рецензентом «От. Записок». Лишенный всякой возможности (независимо от опечаток, которые, как видел читатель, ему нисколько не помогли) опровергнуть путем положительного знания эти замечания, «Современник» вздумал, довольно некстати, подвергнуть разбору мой перевод «Vanity Fair», то есть «Базар Житейской Суеты». Очень рад. Mieux tard que jamais: я готов принять с благодарностью всякое замечание, основанное на соображениях литературной критики. Укрощая однакож этот преждевременный порыв благодарного сердца, считаю небезполезным представить здесь некоторые предварительные соображения, объясняющие сущность и методу критических статей «литературного журнала».
Было время, когда «Современник» отзывался с весьма лестною благосклонностью о моих переводах. Это время совпадает с той эпохой, когда я сообщал свои переводы в «литературный журнал». Тогда «Современник» с некоторою гордостью противопоставлял мои труды таким же трудам в других журналах, и преимущественно нравился ему мой перевод Диккенсова романа «Домби и сын», который печатался на его страницах в 1847 и 1848 годах. Многие лестные названия «литературный журнал» придавал этому переводу и однажды даже назвал его изящным, когда, в конце 1848 года, речь шла о подписке на «литературный журнал». Благосклонность ко мне «Современника» еще продолжалась несколько времени и в 1849 году, когда я окончательно сделался сотрудником
Нет, уж избавьте, сделайте милость!
