Соли выбежал вон.
А Инэвера осознала, что перестала плести, наблюдая за развитием событий. Она поспешно возобновила работу.
Инэвера не посмела бы взглянуть на отца прямо, но невольно поглядывала на него краешком глаза. Отец изучал Манвах, пока та вертела корзину в босых ногах. Ее черное платье было подоткнуто, виднелись голые лодыжки и икры.
Касаад почесал мошонку:
– Иди-ка сюда, жена, я собираюсь…
– Я. Же. Работаю! – Манвах выдернула из кучи пальмовую ветвь и с треском отломала листья.
Касаад как будто искренне удивился:
– Почему ты отказываешь мужу, который и часа не пройдет, как отправится в ночь?
– Потому что я неделями надрывала спину над этими корзинами! – возмутилась Манвах. – Потому что час поздний и переулок затихает. И потому что у нас выставлен целый склад готовых корзин, который некому охранять, кроме возбудившегося пьяницы!
Касаад издал лающий смешок:
– От кого охранять-то?
– В самом деле – от кого? – раздался новый голос, и все, оглянувшись, увидели Кришу, которая обогнула стойку и уже входила в беседку.
Криша была крупная женщина. Не тучная – в Копье Пустыни мало кто мог позволить себе телесную роскошь, – но дочь воина: плотно сбитая, с тяжелой поступью и мозолистыми руками. Как все даль’тинг, она с головы до пят закутывалась в такое же черное одеяние, что и Манвах. Она тоже занималась пальмовым плетением, будучи главной соперницей Манвах в племени Каджи – менее искусной, но более честолюбивой.
За нею вошли еще четыре женщины в черных одеждах даль’тинг. Две – ее сестры-жены, их лица прятались за черными покрывалами. Другие две – незамужние дочери с открытыми лицами. Наружность их скорее отпугивала женихов. Все женщины были крупные, они рассредоточились по беседке, как шакалы, травящие зайца.
– Ты заработалась, – заметила Криша. – Почти все шатры уже закрепили пологи.
Манвах пожала плечами, не отрывая глаз от своего ремесла.
– До комендантского часа еще час остался.
– А Кашив, насколько я знаю, всегда приходит на исходе дня в канун Растущей Луны у дама Бадена?
Манвах не взглянула на нее:
– Мои заказчики тебя не касаются, Криша.
– Касаются, когда ты уводишь их от меня с помощью своего сынка-пуш’тинга, – возразила Криша голосом тихим и грозным.
Ее дочери придвинулись к Инэвере и оттеснили ее от матери. Сестры-жены углубились в беседку, приближаясь к Касааду.
Манвах оценила происходящее.
– Я ничего не украла. Кашив пришел ко мне и сказал, что твои корзины разваливаются, едва их наполнишь. Прогораешь, так вини своих мастеров, а не меня.
Криша кивнула и взяла корзину, которую Инэвера только что добавила к остальным.
– Вы с дочерью мастерицы, – отметила она и провела пальцем по плетеному узору.
Затем
