можете сказать? – Линнет издала нервный смешок. – Вы прервали Фредерика, когда он делал мне предложение, а затем унизили и избили. Одновременно вы унизили и меня – испортили самый важный момент в моей жизни. И даже не можете сказать, почему вы это сделали?
– Мне очень жаль, но не могу.
Линнет очень хотелось растолковать наглецу, в какое место ему следовало засунуть свои сожаления. Но грубить не хотелось, а найти достойный ответ в приличных выражениях никак не получалось. Поэтому она предпочла изобразить горделивое спокойствие и проговорила:
– Думаю, Фредерику нужна медицинская помощь. Кажется, я видела в бальном зале доктора Мэдисона. Я схожу за ним.
– А когда он спросит, почему Ван Хозен оказался без чувств на полу и как вы об этом узнали, что вы ему скажете? Поведаете о вашем ночном свидании?
Казалось, в голосе англичанина прозвучала искренняя тревога, и Линнет в недоумении остановилась, не дойдя до двери. Обернувшись, она окинула графа испытующим взглядом, но его лицо оставалось абсолютно бесстрастным, и она решила, что ошиблась. Этому человеку не могло быть никакого дела до сплетен о ней и Фредерике.
– Доктор умеет держать язык за зубами, – сказала она наконец, внимательно наблюдая за странным англичанином.
– Но вы не можете быть в этом уверены, разве не так? А вдруг пойдут сплетни?
Линнет терпеть не могла, когда о ней сплетничали, но не видела выхода.
– В любом случае это не важно, – сообщила она. – Я намерена принять предложение Фредерика.
– Я боялся, что вы скажете именно так, – проговорил Джек с тяжелым вздохом. – Мисс Холланд, брак с Ван Хозеном станет величайшей ошибкой в вашей жизни.
– Но почему? Вы можете объяснить?
Не дождавшись ответа, девушка направилась к двери, но не успела сделать и нескольких шагов, как услышала знакомый голос:
– Линнет, Линнет, где ты?!
– О боже, – прошептала Линнет. Она снова остановилась и оглянулась на графа, стоявшего в другом конце комнаты. – Это моя мать.
Тут послышался еще один женский голос, звавший ее по имени, и Линнет сразу поняла, что испорченный вечер вот-вот перерастет в катастрофу.
– А это миссис Дьюи. Кажется, все пропало. Эта женщина – самая главная сплетница во всей округе.
– А я думал, вас не волнуют сплетни. – С этими словами Федерстон схватил стоявшую у стены яркую ширму, расписанную в восточном стиле. – Думал, что для вас они не имеют значения.
– Не имеют значения сплетни обо мне и Фредерике. Но вы – совсем другое дело. – Линнет наблюдала, как граф устанавливал ширму перед лежавшим на полу Фредериком. – Что вы делаете? – спросила она.
– Прячу улики, – буркнул граф, но не спрятался за ширмой вместе с Фредериком, что, по мнению Линнет, было бы вполне логично. Он отошел, оценил свою работу со стороны и, удовлетворенный, кивнул. – А теперь, – сказал он, направляясь к девушке, – надо сделать так, чтобы нас здесь не видели вместе.
Против этого заявления у Линнет никаких
