башни и остовы неведомых производств. На горизонте громоздился элеватор с маленькими зелёными окошками, заклеенными по-блокадному, крест-накрест. Людей почти не было, а те, которые попадались на пути, были похожи на гномов из сказки братьев Гримм. Потом промелькнули длинные деревянные сараи, и в салон густой волной ударил непередаваемый запах общественного туалета. В бараках страдали и томились свиньи.
Кеша впервые решил пошутить и, открыв окно, дабы впустить амбрэ из окружающей среды, обратился к пассажирам:
– Чуете, а?
– Ну да!
– Как? Храшо! Аммиак! Живой аммиак!
– Ну да! – хором ответили Шура и Киса, тщательно затыкая носы.
Вонь на самом деле была нестерпимой.
– Ну, что, может, вернёмся?! Я тут люблю отдохнуть на природе! Шашлычки развесим! То да сё! Хотите понюхать ещё раз! Всё – бесплатно! Ешь – не хочу! Место такое! Брюхатино!
– Нет-нет! – в один голос закричала троица, включая на сей раз и Остапа, – Давайте вперёд! Только поскорее!
Брюхатино вместе с незабываемым ароматом осталось позади, и пошли один за другим старые, покинутые домики без стёкол. По виду домиков было видно, что они покинуты довольно давно.
– И как они тут живут? – огорчился Шура, – Бляха-муха! Всё время воняет?
Кеша не ответил. Он не любил отвечать на глупые вопросы. Положив пухлые лапы на руль, он смотрел прямо перед собой как умалишённый, перед глазами которого вьётся осиный рой..
Остапа понесло. Его язык поворачивался с невиданной скоростью.
– Шура! Как бы ты не вертелся, пытаясь уцелеть, всяк в этом мире получает то, что заслуживает. Это не всегда так на самом деле, но многие уверены, что дело обстоит именно так. Так ли это, или не так, бог знает! Это очень тяжёлая мысль. У меня мысли путаются, когда я пытаюсь оседлать эту мысль. Я когда её удумал, то от напряжения у меня очки даже соскочили. Извилины с рельсов сходят от таких мыслей! Перекосились, точнее. Это второй раз, когда у меня так перекашиваются очки. Вернее – третий!
Понятно, что находясь в истеблишменте, бомонде, или в любой банде надо марку высоко поддерживать, смешным быть нельзя, тем более великому писателю. Невозможно представить, чтобы на великом писателе были не так надеты штаны, или на нём были носки разного цвета. Кому-то, может и неважно, в каком прикиде он останется в глазах современников и потомков, но я уделяю этому внимание. Фу, отлегло, сегодня на мне одинаковые носки! Фу! Неохота остаться в истории этаким приблатнённым маргиналом и клоуном, который только воздух портит неуместными шутками, пукает на приёме у королевы и посреди ночи дико орёт в закопчённую форточку: «Донбасс! Донбасс!». Что орать «Донбасс! Донбасс!», когда нужно просто морду наморщить. Но в мире много такого, от чего очки всё время норовят сорваться с носа.
И над всем стоит Случай! Первый раз это случилось, когда я писал острую научную статью о генераторе случайных чисел, знаете такую штуку,
