я увидел очень высокого худого человека с неестественно большими зелеными глазами и болезненно-желтоватым лицом.
«Корочка» государственной службы безопасности была безупречна. Во всяком случае мне так показалось.
– Геннадий Викторович хочет задать вам несколько вопросов, – тихим голосом, не здороваясь произнес мой начальник, не успел я переступить порог его кабинета, и вышел за двери.
Сотрудник службы безопасности неприлично долго и неприятно пристально смотрел на меня жутким немигающим взглядом прежде, чем сказал первое слово.
– Нам известно, что вы последний, кто разговаривал с Михаилом Владимировичем перед его смертью, – глуховатым каким-то замогильным голосом заговорил сотрудник, не мигая, глядя на меня.
– Я…
– О чем вы говорили?
– Он сказал, что его ограбили неизвестные, – ответил я, – собственно, я уже во всех подробностях описывал…
– Вы должны сейчас мне воспроизвести ваш диалог с потерпевшим, – настойчиво повторил Геннадий Викторович, – это очень важно.
– Он сказал, что у него украли его… семейную реликвию. И попросил помочь найти ее…
– Что именно у него украли?
Я пожал плечами:
– Медальон в виде китайского дракона. Он всегда носил его на тренировках…
– Что еще он сказал вам?
– Да… ничего он не сказал. Не успел.
В кабинете повисла могильная тишина. Даже кондиционер почему-то не работал.
– Вы лжете, – наконец произнес сотрудник службы безопасности.
– С чего вы взяли? – я пытался смотреть ему в глаза, но у меня не получалось.
– Вы пытаетесь скрыть всю правду о вашем разговоре с потерпевшим, поэтому я вынужден вас задержать до выяснения обстоятельств.
Я потерял дар речи. На моих запястьях звонко щелкнув, замкнулись кольца наручников. Меня быстро провели через коридор черного хода наружу, где стояла большая черная «Тойота» с тонированными стеклами. Несколько я раз я порывался возразить, протестовать, что-то объяснить, но каждый раз, как только я открывал рот, в горле возникал ком, становилось трудно дышать, и я словно рыба глотал воздух, не в силах что-либо произнести. Мощная чуждая сила сковывала мои волю, тело и даже душу, – ощущение апатии, страха и собственного бессилия превратили меня в беспомощный пассивный овощ.
Машина, пропетляв по городским улицам, выехала за город на заброшенную трассу. То ли от того что машину трясло от многочисленных ям в асфальте, то ли потому, что внешнее влияние ослабло, я пришел в себя.
Никогда не интересовался, где именно в нашем городе находится управление государственной безопасности, но в чем был уверен на все сто, что не возле заброшенной городской свалки, к которой мы приближались. Хоть я мало что мог
